Дэвид Фарланд - Логово Костей
— Я подумал об этом, — согласился Чондлер. — Думаю, что вам придется отступить — хотя бы для того, чтобы иметь пространство для боя. Когда вы отойдете назад, вы будете защищать улицу. Там есть еще три таких же бастиона над проходом. На крышах и в окнах каждого торгового ряда мы поставили лучников. Вы должны будете сдерживать опустошителей, пока жители отходят назад.
Улица шла через весь остров и была длиной около двух миль. Первые полмили по сторонам улицы находились обветшалые купеческие лавки в три или четыре этажа. Дома стояли так тесно, что островерхие крыши их почти смыкались. Приходящие в упадок товарные склады и маленькие амбары жались к земле по обеим сторонам улицы.
— Наше последнее средство спасения, — сказал Чондлер, — это лодки на пристани. Их там достаточно, чтобы вывезти несколько сотен человек. Вы будете сдерживать опустошителей там, если сумеете.
— Звучит достаточно привлекательно, — сказал Боренсон.
Он никогда не бывал на старой подземной пристани и даже не знал дороги туда, но это его не беспокоило. Он мог просто следовать за отступающими воинами. Кроме того, он сомневался, что проживет достаточно долго, чтобы добраться до лодок.
— Удачи, — сказал Чондлер. Он пристально разглядывал южную башню, прямо за головой Боренсона, не далее чем в дюжине ярдов. В этот момент вернулась Миррима, закончившая колдовать над своими стрелами.
— Леди Миррима, — продолжил Чондлер, — поднимитесь с вашим стальным луком на третий ярус и смените находящегося там лучника. Я думаю, вы захотите прикрывать спину вашего мужа.
— Благодарю вас, — сказала Миррима.
Биннесман закончил свое заклинание, а Сарка Каул уставился на чародея и Чондлера.
— Теперь, — сказал Хроно, — давайте проведем совет все вместе и посмотрим, не можем ли мы что-нибудь придумать, чтобы снасти этот город.
Пока Чондлер, Сарка Каул и Биннесман спешили к старому герцогскому убежищу на холме, Боренсон наблюдал за чародеем.
Несмотря на то, что бесчисленные орды опустошителей маршировали к городу, в сердце Боренсона теплилась надежда.
Миррима долго стояла рядом с ним, охватив рукой свой лук. Она нервно кусала нижнюю губу и постукивала ногой, но не говорила ни слова. Боренсон понимал, что она смущается публичным проявлением чувств и компенсирует это, оставаясь с ним наедине. На стенах жители запели боевую песню:
После битвы дождемся и лучших дней —
Так не бойся со славою кровь пролить.
Наливай полней,
Запевай дружней —
Лучше сгинуть в бою, чем в позоре жить.
Миррима наклонилась вперед, охватила его плечи рукой и долго стояла так, обнимая. Она ничего не говорила, и в конце концов Боренсон прошептал:
— Я люблю тебя. Я думаю, это было мне предначертано судьбой.
— Вот что я тебе скажу, — сказала Миррима. — После этой битвы ты сможешь показать мне, как сильно ты меня любишь, вместо того чтобы трепаться об этом.
Боренсон ничего не ответил. Он стоял в замке, в котором умер его отец, а землю сотрясала поступь приближающихся опустошителей.
— Это хорошее место для битвы, — сказала Миррима. — Вокруг нас повсюду вода. Ты чувствуешь ее силу?
— Нет, — ответил Боренсон. — Я слышу, как маленькие волны плещутся в скалах, и чувствую запах озера. Но ничего другого я не чувствую.
— Озеро шепчет мне слона поддержки, — сказала Миррима. — Не сопротивляйся опустошителям слишком долго. Не стой против них, как стена. Если ты это сделаешь, они тебя сломают. Ты должен быть упругим, как волны. Бросайся вперед, чтобы встретить их ярость, и поднимайся, когда нужно. Откатывайся назад, когда это необходимо. Учись искусству отступать, как окунь перед щукой, и затем снова бросаться в бой.
Ее глаза горели странным светом.
— Я сделаю все, что смогу, — сказал Боренсон, слегка смущенный ее советом.
Затем он поцеловал ее долгим поцелуем. Дальновидец на стене закричал:
— Опустошители готовятся к нападению! Их сотни!
— Пойдем, — сказал Боренсон, — посмотрим.
Он быстро нырнул в потерну, ведущую на улицу, и взобрался по деревянной приставной лестнице на крепостную стену. Примерно через каждые три фута на стене стояли лучники и замковые слуги, охраняющие боевой ход. Но здесь, вопреки ожиданиям Боренсона, не было горожан, не было зевак, которые могли бы путаться под ногами у сражающихся. Чондлер мудро поступил, запретив им находиться здесь.
Воздух наверху пах свежим ржаным хлебом и жареным мясом. Стражи на стене наскоро перекусывали напоследок. Им надо было подкрепиться перед битвой.
Боренсон бросил беглый взгляд на юг, но мало что смог увидеть в угасающем свете. Опустошители текли вниз по склонам гор черным потоком, их главные силы скрывались среди гор. Не больше он смог увидеть и там, где двигались передовые разведчики, — только смутные очертания нескольких опустошителей в полях; черные, казавшиеся монолитными фигуры мчались среди тел погибших воинов.
— Не видно ли армии Лоуикер? — спросил Боренсон дородного воина.
— На севере все еще никого нет, — сказал тот, нервно вцепившись в свой боевой топор.
Как раз в этот момент залп огненных стрел поднялся по дуге с крепостной стены и обрушился в груды сухого папоротника, собранные вдоль дороги в конце дамбы. Огонь вмиг охватил промасленную рухлядь.
При этом свете Боренсон смог немного лучше видеть происходящее. Опустошители действительно приближались, мчась по полям как обезумевшие. Они двигались зигзагами, сворачивая то туда, то сюда, как муравьи или пчелы, старающиеся уловить запах.
Некоторые из них взобрались на край огромной впадины в том месте, где мировой червь выскочил из земли, и настороженно ползали по нему.
Боренсон догадался, что они стараются хоть что-то узнать о предыдущей битве. Они вынюхивали слова, написанные на земле.
Пара опустошителей быстро двинулась по направлению к замку, к краю полуострова. Один из них наступил на калтроп, спрятанный под соломой. Он зашипел от боли и высоко поднял хвост, распыляя предупреждающий запах и одновременно вытаскивая калтроп из ноги. Его спутник внезапно метнулся в сторону, на покрытое соломой поле, и начал выхватывать спрятанные калтропы и с силой швырять их в озеро.
— Они сообразительнее, чем мы рассчитывали, — проворчал кто-то за спиной Боренсона.
Ни один из разведчиков не осмелился ступить на дамбу. Вместо этого они приблизились к голове гигантского мага, чей рот был набит пахнущими чесноком щупальцами. Они крутились около нее, дрожа от страха, вызываемого запахом, а затем оба разведчика стремглав бросились на юг, к своим передовым линиям.
