Макс Фрай - Я иду искать
– А, вот ты о чём. Думаешь, никого не заботит жизнь этих сновидцев, потому что они как бы не настоящие люди? А я должен их пожалеть, потому что сам был таким?
– Я на это надеялась. Оказалось, зря.
– Штука в том, что нет никакой разницы, сновидцы они, или наши бодрствующие горожане. Отменить пять чудесных исцелений ради устранения опасности, которую представляют для Сердца Мира их овеществлённые смерти – это вполне очевидное решение. В любом случае. О ком бы ни шла речь.
– Опасность для Сердца Мира? – подскочила она. – Да ладно, не заливай!
Я только пожал плечами: не хочешь, не верь. Однако, как это часто бывает, нежелание убеждать оказалось наиболее убедительным аргументом. Айса сразу скисла.
– И ведь я сама всё испортила! – жалобно сказала она. – Если бы не я, ничего бы не случилось. Смерти лежали бы себе спокойно в тайниках, магия бы не отменилась, никто ничего никогда не узнал бы, и эти люди продолжали бы жить – где-то там, у себя дома...
– Рад, что ты это понимаешь. С другой стороны, неизвестно, чем могла бы закончиться эта история. Возможно, достигнув какого-то критического числа, смерти нашли бы друг друга самостоятельно. И что бы тогда началось, лучше даже не задумываться. Впрочем, может быть, ничего и не случилось бы. Неизвестно. Надеюсь, мы никогда не получим точного ответа на этот вопрос. Хотелось бы избежать повторных экспериментов.
Но Айса меня не слушала.
– Самое смешное, что сперва я вообще не собиралась никого лечить, – говорила она. -Просто придумала способ красиво покончить с Танитой... ай, ясно, что дело не в ней, сама по себе она ничего не значит. Но если мне не досталось бессмертия, почему оно должно быть у неё? Ну что ты так на меня уставился? Да, мне обидно, что этой бессмысленной дуре, которая никогда выше сороковой ступени не поднималась и не поднимется, это её потолок, досталось всё самое лучшее, просто так, на халяву, не по заслугам, а мне – ничего. Я лучше, умнее, талантливее, я смогла бы отлично распорядиться открытыми Вратами, а она – ну что, будет пиликать на своей деревенской дайбе, наливаться дешёвым вином и блаженно копошиться в помойке не триста лет, а целую вечность. О, великое чудо!
– Безусловно, ты лучше знаешь, как следует распорядиться чужим бессмертием. Умничка такая, – ласково сказал я.
Зря, конечно. Лежачих не бьют, это известно любому малолетнему драчуну с благородным сердцем. Но когда представляешь собой совершенное орудие убийства с неуравновешенным характером, твой первоочередной долг – вовремя выпускать пар.
– На самом деле, не факт, что знаю, – неожиданно призналась Айса. – Но думала я совсем не об этом. А только о том, как здорово было бы впустить в её открытые настежь Врата пару-тройку чужих голодных смертей, весёлых и жадных, а потом поехать в Суммони и лично принести соболезнования её бывшему ухажёру. Просто посмотреть, действительно ли этим вечным старым пердунам безразлично, когда мы умираем, или всё-таки их можно пронять? Второй вариант стал бы для меня приятным сюрпризом.
Я смотрел на её искажённое злостью и мукой лицо и думал: оказывается совершенно не обязательно быть знакомым с концепцией ада для того, чтобы собственноручно сотворить его внутри себя. Поразительное всё-таки существо человек.
– Надо же, ты всё это слушаешь, идо сих пор меня не испепелил, – вдруг усмехнулась Айса.
– Я не настолько впечатлительный, – в тон ей ответил я. – Прости. Меня и сентиментальными балладами эпохи Королевы Вельдхут не проймёшь.К тому же, я и раньше знал, что некоторые люди способны испытывать ревность такой сокрушительной силы, что она напрочь лишает их разума. Ничего необычного в этом нет.
Куруш, всё это время молча сидевший на коленях у Айсы, неожиданно сказал:
– На самом деле, она совсем не такая злая, как старается показать. Просто злиться ей нравится больше, чем горевать. Всё-таки вы, люди, очень странные существа!
– Спасибо, – поблагодарил его я. – Без тебя я бы ни за что не догадался. А теперь буду знать.
К счастью, буривухи совершенно не распознают сарказм. А то получил бы я сейчас клювом по лбу, и поделом. Но пронесло.
– Злиться и правда гораздо приятнее, чем горевать, – подтвердила Айса. – Но речь сейчас не о моей злости. А о людях, которых спасли мы с Карвеном; на самом деле, троих первых, будем честны, спас он, но я была рядом и немножко помогала. В четвёртый раз мы уже работали на равных, пятым я занималась почти самостоятельно. А вот с шестым ничего не получилось. Ты мне помешал. Я хотела попробовать сделать это одна, без Карвена. И у меня могло получиться, я точно знаю. Но не получилось, потому что какой-то мерзкий старикашка остановился напротив и беспардонно на нас пялился... Извини, сэр Макс. Понимаю, что ты не нарочно. Просто работа такая, не мог пройти мимо. Но знал бы ты, как я тебя за это ненавижу. Я же только-только начала обретать веру в свои силы. Поняла, что больше всего на свете мне нравится такая разновидность власти над людьми: спасать их жизнь по собственной воле, не дожидаясь просьб и ничего не требуя взамен. Я разделяла их боль и страх, и отчаяние, и тоску, и ужас неизбежного угасания, и бешеную страсть к жизни, и неописуемое ликование тела в тот момент, когда отворяются его Врата, и смерть выходит наружу, оставляя свою жертву наслаждаться внезапно обретённой свободой. Я уже и думать забыла о мести и о Таните – что мне до этой дурочки, пусть живёт, как умеет, у меня теперь новая, совсем иная судьба. Я воображала, как буду ходить по городу, отыскивать среди спящих смертников и великодушно даровать им жизнь – одна, без Карвена, он мне больше не нужен, я теперь и сама всё могу. И вдруг неудача! Такая сокрушительная неудача! В тот самый момент, когда я наконец почувствовала, что обрела своё призвание, а значит, всё было не зря, даже эти мучительные несколько лет на окраине Ачинадды, где мне не позволяли войти в дом, а на прощание унизили, обделив бессмертием... Эта неудача меня подкосила. И я как с цепи сорвалась.
– У тебя удивительный талант перекладывать ответственность, – заметил я. – Ещё немного, и я бы, пожалуй, поверил, что сам во всём виноват.
– А что, было бы неплохо, – горько усмехнулась она. – Может быть тогда ты захотел бы сохранить жизнь этим пятерым людям, которых я... мы спасли.
– Но мне совсем не требуется испытывать чувство вины для того, чтобы захотеть сохранить чью-то жизнь. Это нормальное, естественное желание. Никакие дополнительные условия для его возникновения не нужны.
– Это просто слова, – сказала Айса. – Хорошие слова, не спорю. А толку-то от них.
– Ты права, никакого, – согласился я. – Поэтому хватит болтать. Мне пора бежать дальше. А ты... иди, пожалуй, домой.
