Юлиана Суренова - Книга 7. Дорога в бесконечность
"Здесь ничего не происходит, ничего не изменяется, - думала она, удивляясь самой себе, ведь еще несколько мгновений назад ей казалось, что нет ничего противнее, ужаснее, беспощаднее и ненавистнее перемен. И вот теперь… Неужели она в самом деле именно о них и мечтала? - Сколько я здесь живу? Пять лет? Десять?
Пятнадцать? Много. Эти морщины вокруг глаз… И руки стали совсем другими… И я уже видела седину в волосах… Что ждет меня? Старость. Пусть тихая, спокойная, почти незаметная, но такая ужасно пустая! Все, что я могу вспоминать, что я вижу в своих снах, произошло давным-давно, еще тогда, когда я была девчонкой. С тех же пор, как я здесь, не произошло ничего, достойного воспоминаний. Когда придет пора умирать, я буду не готова к этому мигу. Потому что мне будет нечего оставить и ничего взять с собой. Жизнь и так кажется прожитой зря, - она горько усмехнулась: - Я готова завидовать всем, даже самым незаметным и незначительным среди детей огня. Они богаче меня. Они любили и были любимы, мечтали при луне о семье и обрели ее в свете дня. Они слышали первый вскрик своего ребенка, видели его умильное личико, чистые глазки… Первое слово, первый шаг, первая мечта…
Как неимоверно много всего я упустила, безвозвратно потеряла! - ей стало страшно, больно так, что захотелось кричать. Но, что бы там ни было, в ее душе, сердце все еще жила надежда: - Не знаю, ждет ли меня все это на конце лунной дороги, есть ли там вообще что-нибудь, но… Все равно что, хотя бы что-нибудь.
Последний миг, который можно было бы вспоминать в вечном сне, последняя мечта, пусть даже - разочарование. Пусть. Главное, чтобы это было!" И Мати, не раздумывая больше, боясь только одного: что лунная дорога, не дождавшись ее, исчезнет, унося с собой прощальную надежду, шагнула вперед.
Она не стала зажмуривать глаза, наоборот, широко распахнула их, стремясь увидеть все, что будет с ней происходить, не пропустить даже самой незначительной мелочи.
В душе возник какой-то азарт, как бывает в игре.
"Великие боги! - глаза Мати заблестели, когда она поняла, почувствовала, что ее ноги встали на морскую гладь так, словно та была покрыта толстым слоем льда, достаточно прочного, чтобы выдержать поступь смертной. - Госпожа Айя, спасибо Тебе! - она была готова плакать и смеяться. - Это… Это чудо!" - несколько мгновений она ни о чем не думала, забыв обо всем на свете, лишь наслаждаясь этим удивительным легким скольжением по пологу черного моря, ощущая себя в окружении звезд в самом сердце мироздания, вдали от всех на свете земель, всех на свете границ. И такой свободной, сказочно свободной от всего на свете, образов и слов, вопросов и ответом, мыслей и фантазий… Словно ее уже и не было вовсе. Были только черно-звездные просторы мироздания. Куда ни бросишь взгляд, и позади, и впереди.
Звездная чернота поглощала без остатка. В какой-то миг не осталось ничего, кроме нее. И стало некуда идти, не к чему стремиться, не о чем мечтать. Все уже исполнилось, свершилось, закончилось и осталось где-то неимоверно далеко, так далеко, что об этом не сохранилось даже воспоминаний…
И, все-таки, в этом мире совершенства был один изъян. Мати просто не могла не заметить его, а, заметив, тотчас осознала себя нечто отличным от всего вокруг.
"Но где же луна?" - удивленно расширились ее глаза, в то время как губы разочаровано поджались. Ей не нужен был мир, в котором не было луны.
И тот, кто создал словно специально для нее все это великолепие, прочел ее мысли.
Луна вернулась на свое место на небосклоне. Казалось бы, демоны - а то, что именно они завлекли ее в край звездной пустоты, Мати больше не сомневалась - все исправили. Но на самом деле они совершили ошибку, которой выдали себя.
"Ну конечно! - горько усмехнулась она. - Все последнее время мои желания исполнялись слишком быстро для того, чтобы это было правдой! А я ничего не видела, не понимала, веря в свой сказочный остров сильнее, чем в богов! - разочарование было столь велико, что слезы покатились по щекам. - Он был слишком прекрасен, чтобы существовать на самом деле. А, значит, это все лишь мираж.
Мираж, которому я отдала столько лет, всю свою жизнь! Просто так! Но… - она всхлипнула, потом прикусила губу. - Мне было там хорошо. А впереди… - Мати нервно дернула плечами. Она не знала, что ее ждало, но что ничего хорошего - в этом она не сомневалась. И, все-таки, караванщица заставила себя собраться, выпрямиться, откинув голову назад. - Что бы там ни было, того уж нет!" - Мати должна была оставить прошлое позади. Это было было трудно, больно… Однако легче, чем пытаться заглянуть вперед, и, все же, она заставила себя поднять голову.
Луна исчезла, словно на самом деле ее и не было никогда. Звезды погасли. Все погрузилось в беспроглядный мрак, который был совершенно пустым, и от этой пустоты веяло жутким, всепоглощающим, замораживающим страхом.
- Папочка… - прошептала караванщица, чувствуя, что дрожит всем своим телом.
Не понимая, что делает, она в страхе бросилась бежать. Не важно куда, главное - подальше от этого жуткого места. Но как можно убежать из мира, если он - единственное, что есть?
Ее отчаяние все росло и росло, пока, в какой-то миг, достигнув предела, не оборвалось пустотой - еще более страшной, чем та, которая была снаружи.
Безразличие - так ее звали.
Мати остановилась, постояла несколько мгновений.
- Ну и пусть, - бормотала она, как в бреду, - мне все равно. Что будет - то будет.
А если не будет ничего - тем лучше. Пусть…
- Эй, демоны Курунфа, где же вы! - крикнула Мати, но даже эхо не ответило ей. - Вы что, не собираетесь забирать меня? - и вновь тишина. - Этот вечный путь без цели и есть моя кара? Да ответьте, Губитель вас побери! - не сдержавшись, швырнула она в пустоту, а затем, смутившись, покраснела, чуть не прошептав: "Простите…", но в последний миг решила, что это ни к чему. Ведь, в сущности, для демонов ее слова должны были прозвучать не ругательством, а… пожеланием, что ли. Мати криво усмехнулась. Она даже не могла оскорбить их.
Но ненависть придала ей сил, ярость разожгла в душе огонь, который, вместо того, чтобы еще сильнее затуманить разум, наоборот, вернул ему способность мыслить.
Она даже вспомнила… Не все - кое что. Однако этого оказалось достаточно, чтобы понять:
"Черный цвет храма был полон смеха. Смех - их имя, их заклинание", - и караванщица начала смеяться, сначала - натянуто, через силу, затем - чуть искреннее, пока, наконец, ее смех не перерос в безудержный хохот. И на сердце сразу стало легче, и душа освободилась от оков страха.
Вернувшиеся при первых звуках ее смеха на свое место на небесах звезды каплями горячего воска потекли вниз по краю небесной свечи. Моргнув, словно от удивления и в нерешительности, не зная, что ей делать дальше, растворилась в тишине луна.
