Павел Александров - Дар миротворца (СИ)
Предсмертный ужас смешался с ненавидящей яростью. С диким, нечеловеческим криком плеонейка ринулась навстречу морраку – глаза в глаза, – впилась пальцами онемевшей левой руки в его горло, а правой – обрушила саблю, начисто отрубив лапу монстра. Моррак взвыл и второй лапой с лёгкостью сорвал со своего горла руку Лейны, с хрустом свернув ей запястье. От новой вспышки боли у Лейны потемнело в глазах, она почувствовала, что теряет сознание и сейчас неизбежно будет растерзана. Молниеносно через всё её воспалённое сознание прошла мысль, какой же глупой девчонкой она была, что решилась взобраться в это окно; что бросилась на морраков, когда в этом уже не было никакого смысла; что пошла со всеми в этот ужасный бой; что вообще пришла в этот город, да ещё и вбила себе в голову, будто сам Спаситель указал ей этот путь…
Но натренированное тело оказалось умнее растерянного разума. Почти инстинктивно Лейна ощутила, что сейчас клыки моррака вопьются в её шею, и уклонилась чуть вбок, а когда монстр, промахнувшись, вонзил зубы в её плечо, обрушила на него новый сабельный удар, повергнув его на спину. Почти ничего не видя, она рубанула ещё раз, почувствовав, как острое лезвие рассекает нечистую плоть, ударила снова и снова, кромсая поверженного и, скорее всего, уже мёртвого врага, чувствуя, как с каждым ударом ей в лицо летят брызги багровой крови…
А потом чья-то сильная рука схватила её за шиворот и оттащила от той истерзанной туши, что минуту назад была морраком.
– Не поддавайся дурману ненависти, дочка, не теряй мира в душе, – прозвучал над ней суровый и вместе с тем необычайно добрый мужской голос. – А ярости у нелюдей всё равно побольше, чем у нас с тобой.
– Она не слышит вас, почтенный Никос, – отозвался другой голос. – Совсем рассудка лишилась… Ого, гляди-ка, тут под кроватью двое детишек спрятались! Не успели до них нелюди добраться. Закройте-ка глазки, малыши, и вылезайте оттуда.
Лейна лежала на полу с широко открытыми глазами, не в силах пошевельнуться, ничего не видя, и в то же время – слыша всё вокруг, и в голове её царила необычайная ясность.
***
Закованные в броню воины молча стояли под тёмно-зелёными полотнищами знамён с изображением благородного оленя – давнего символа Морфелонского Королевства, означающего стремительность, достоинство и великодушие. Отделённые от Площади четырёх фонтанов рядами чашеносцев, они могли только сжимать кулаки, слыша крики кровавой схватки. Многие из них бились в Амархтонской битве плечом к плечу с собратьями-южанами, которые гибли сейчас на их глазах. Лица морфелонских воителей были мрачны. Изредка кто-то оборачивался, бросая полный негодования взгляд на своего воеводу Ивора, будто пытаясь устыдить его: «Ты же вместе с ними бился за Амархтон! Вместе с ними шёл в самое пекло, вместе с ними скорбел над могилами павших товарищей, вместе с ними смеялся и пел на победном пире… Почему же сейчас, ты, как бездушный чурбан, стоишь и смотришь на гибель своих побратимов?! Почему не ведёшь нас в бой – на помощь собратьям и на спасение беззащитных горожан?!»
– …А ведь сколько раз говорили Мегорию, чтобы не выслуживался перед своей атаманшей чрезмерно, – проговорил с приторным сожалением управляющий делами князя Кенодока, обращаясь к хмурому как туча Ивору. – Вот и дождался, напыщенный бахвал. Жаль народец, конечно, но всё идёт к лучшему. Без когорты Мегория Сильвире останется только брать Мглистый город приступом, а на это ей ни сил, ни духу не хватит. Что ни говори, а чашники нанесли великолепный удар. Не теряя ни единого воина, не марая рук в крови, они одним махом свергли власть Сильвиры в Мглистом городе. Есть чему поучиться. Что думаешь, Ивор?
– Думаю, – глухо ответил морфелонский воевода.
– Хмурый ты сегодня, брат.
– Я всегда такой.
Ивор действительно думал. Слова священника Никоса, брошенные ему в спину, когда он выходил из ворот форта, постепенно добирались до самой глубины его сердца: «Думай не о том, что скажешь князю и наместнику. Подумай, что скажешь ТАМ, Ивор».
По могучим плечам воителя пробежала дрожь. Морфелонец выпрямился. Расправил поникшие усищи и бороду. И, рванув к себе трубача, неожиданно проорал ему в ухо:
– Труби!
Тот опешил.
– Что трубить?
– Сам не знаешь, пентюх, что трубить, когда товарищи гибнут?! – наорал на него военачальник.
От испуга трубач приложился к горну с такой силой, что боевой трубный глас разнёсся далеко за пределы Площади четырёх фонтанов.
– Спятил, Ивор?! – возопил в ужасе княжеский управляющий. – Под суд захотел? Ты получил бумагу с приказом достопочтенного Кенодока или нет?! Что я скажу князю?!
– Скажи своему князю, – произнёс Ивор, обнажая меч, – что бумагу его я получил. Да вот беда, прочитать не успел. Уронил ненароком в выгребную яму, когда нужду справлял.
Охваченные боевым восторгом, выкрикивая воинственные кличи, ломая стройные ряды чашеносцев и сметая их, как заросли сухого тростника, тяжеловооружённые пехотинцы воеводы Ивора, помчались в бой.
***
(Амархтон. Западные врата)
Стены Тёмного Круга сотрясались от ударов. Наспех собранные под руководством старика Рафара катапульты отправляли на стены Башни камни, куски строений, горшки с горящим маслом. Баллисты, давно истратившие гарпуны и колья, заряжались вырубленными здесь же жердинами, политыми смолой. За весь день и вечер атакующим удалось частично разрушить галерею внешней стены. Сама Главная Башня за ней выглядела могучей и неодолимой, как скала.
Маги, похоже, были уверены в своих силах. Их молнии били по осадным машинам и стрелкам. От огненных шаров в паласах тут и там вспыхивали пожары, так что пришлось срочно создавать пожарные бригады.
Первая атака была разведочной. Королева поручила возглавить её главе лучников Дексиолу, знавшему лучше других, как спровоцировать врага на ответный удар и при этом не ввязаться в затяжной бой. Сейчас ему предстояло вычислить слабое место в обороне Башни и тем самым подсказать королеве точку главного удара. Южане двигались маленькими группками. Прячась за передвижными щитами, таща на себе сколоченные из бревён мостики и лесенки, воины ещё почти не участвовавших в бою Четвёртой и Шестой когорт подбирались ко рву. Пока что их встречали только немногочисленные болты арбалетчиков.
– Сейчас, сейчас, – шептала королева в тревожном нетерпении. – Как только первые фашины упадут на ров, магам придётся ударить со всего, что у них есть. Вот тогда мы и увидим, где их слабина.
Однако она ошиблась. Ров неожиданно вспенился, из него взлетела и рухнула зеленоватая волна, а за ней – вырвались с рёвом крупные волкообразные твари, тотчас набросившись на оторопевших пехотинцев.
