Дэвид Эддингс - Властелин мургов
— Вон там! Что это такое? — Голосок Сенедры дрожал от ужаса.
— Это слон, дорогая, — спокойно ответила Полгара. — Они живут в джунглях Гандахара, что на восточном побережье Маллореи.
— Тогда как он здесь оказался?
— А его здесь нет. Это просто видение. Отец был прав. У кого-то из жителей этого леса очень извращенное чувство юмора.
— А я сейчас дам понять этому комедианту, что думаю по поводу его шуточек, — зарычал Белгарат.
— Нет, отец, — не согласилась Полгара. — Думаю, лучше предоставить это мне. Ты слишком раздражен и можешь зайти чересчур далеко. Я сама все улажу.
— Полгара, — угрожающе начал Белгарат.
— Что ты хочешь сказать, отец? — невозмутимо спросила Полгара.
Старик с величайшим трудом взял себя в руки.
— Ладно, Полгара. Только не надо рисковать. Вполне вероятно, что у этого причудника в запасе много фокусов.
— Я всегда очень осторожна, отец, — ответила она и подъехала поближе к колышущейся в чаще чудовищной тени. — Очаровательный слон, — сказала она, обращаясь словно к самой чаще. — А чем еще ты можешь нас поразвлечь?
Тишина. И вдруг…
— Похоже, это не произвело на вас впечатления, — раздался скрипучий и хрипловатый голос.
— Но ведь ты допустил досадную ошибку, кстати, и не одну! Уши недостаточно велики, а хвост чересчур длинен.
— А вот ноги и бивни в полном порядке, — рявкнул голос, — и ты это сейчас почувствуешь!
Серый гигант поднял хобот и угрожающе затрубил, А потом направился прямо в сторону Полгары.
— Как скучно. — И она сделала ленивый жест рукой.
Слон растворился в воздухе.
— Ну? — спросила Полгара.
Из-за толстого ствола выступила человеческая фигура — высокий и тощий человек с копной спутанных волос и длиннейшей бородой, в которой запутались сучки и солома. Облачен он был в какой-то грязный короткий балахон, голые ноги его с узловатыми коленями, белые, словно рыбье брюхо, покрывали синие прожилки вен. В руке он держал тонкий посох.
— Вижу, что ты могущественная, женщина, — угрожающе произнес он.
— Я обладаю некоторой силой, — спокойно согласилась Полгара. — А ты, должно быть, тот самый отшельник, о котором я слышала.
Глаза незнакомца хитро блеснули.
— Может быть. А ты-то кто такая?
— Ограничимся пока тем, что я гостья.
— Не желаю никаких гостей! Эти леса принадлежат мне, и я хочу, чтобы меня оставили в покое!
— Вряд ли твое поведение можно назвать учтивым. Ты должен уметь хотя бы владеть собой.
Лицо отшельника исказила безумная гримаса.
— Не учи меня! — заорал он. — Я бог!
— Навряд ли, — возразила она.
— Так познай же праведный гнев мой! — зарычал отшельник. Он поднял свой посох, и на конце его появился мерцающий сгусток света. И внезапно, соткавшись словно из воздуха, появилось чудовище и кинулось на Полгару. Кожа его была покрыта скользкой чешуей, разверстая пасть полна огромных клыков, а на огромных лапах сверкали острые, словно иглы, когти.
Полгара вытянула одну руку ладонью от себя, чудище внезапно остановилось и безжизненно повисло в воздухе.
— Немного лучше, — критически оценила она выходку отшельника. — Этот несколько более материален.
— Отпусти его! — завыл отшельник, приплясывая в бессильной ярости.
— Ты и впрямь этого хочешь?
— Отпусти его! Отпусти! Отпусти! — Голос его сорвался на визг, а приплясывание превратилось в безумный танец.
— Ну, если ты настаиваешь…
Освобожденное чудовище лениво повернулось в воздухе и мешком свалилось на землю, но тотчас вскочило и с рычанием бросилось на отшельника.
Безумец, опомнившись, направил на него свой посох, и страшилище исчезло.
— С чудовищами всегда следует обращаться с величайшей осторожностью, — дружески посоветовала безумцу Полгара. — Никогда не знаешь, когда они могут напасть на тебя.
Безумные глаза сузились, и острие посоха снова нацелилось на Полгару. С него слетели несколько сгустков света и помчались прямо на нее.
Она вновь вытянула руку, и сверкающие сгустки, отброшенные неведомой силой, покатились куда-то в чащу. Гарион взглянул на один из них и увидел, что в том месте, куда он упал, от сухих игл поднимается дымок. Он вонзил шпоры в бока коня, Дарник тоже рванулся вперед, с дубинкой наготове.
— Остановитесь, вы оба! — угрожающе прикрикнул на них Белгарат. — Полгара сама в состоянии о себе позаботиться!
— Но, дедушка, — запротестовал Гарион, — это же настоящий огонь!
— Делай, что я говорю, Гарион! Ты только собьешь ее с толку, если вмешаешься.
— Ну, почему ты так упрямишься? — спросила Полгара безумца, который уставился на нее сверкающими глазами. — Мы всего-навсего путешественники, просто проезжаем через леса.
— Эти леса мои! — завизжал он. — Мои! Мои! Мои! — И снова безумно заплясал, потрясая кулаками.
— Ну, теперь ты просто смешон! — сказала Полгара.
Отшельник со сдавленным вскриком прыгнул вперед, и земля прямо перед ним словно взорвалась, выплюнув языки голубого пламени и клубы ярко-пурпурного дыма.
— Тебе нравятся такие цвета? — поинтересовалась Полгара. — Мне по вкусу большее разнообразие.
— Полгара, — нетерпеливо прервал ее Белгарат. — Может, хватит игр?
— Это не игра, отец, — твердо ответила Полгара. — Это урок.
Дерево, стоящее ярдах в трех за спиной отшельника, внезапно наклонилось вперед, обхватило его своими мощными ветвями и снова выпрямилось. Отшельник беспомощно забарахтался в воздухе.
— Ну как, тебе еще не наскучило? — спросила Полгара, внимательно глядя на испуганного противника, безуспешно пытающегося освободиться от ветвей, крепко обхвативших его туловище. — Решай, но быстро, мой друг. Ты теперь довольно высоко над землей, и мне начинает уже надоедать все это, а когда совсем надоест, ты можешь упасть.
С громкими проклятиями отшельник, извернувшись, все-таки высвободился и тяжело упал на глинистую почву.
— Ты не ушибся? — заботливо спросила она.
С утробным рычанием отшельник вновь атаковал ее, на сей раз выпустив в сторону Полгары облако непроглядного мрака. Но спокойно сидящая в седле волшебница вдруг вся засветилась голубым светом, который легко оттолкнул сгусток тьмы.
В безумных глазах отшельника вновь появился хитроватый огонек. И одна за другой части тела безумца принялись расти — он делался все больше и больше.
Теперь лицо его было совершенно искажено гримасой безумия, а огромный кулак с размаху ударил по дереву. Потом он склонился, схватил довольно толстое бревно и с хрустом переломил его пополам. Более короткий обломок он отбросил и стал надвигаться на Полгару, потрясая чудовищной дубинкой.
