Александр Ерунов - Слеза дракона
– Это не так, – устало возразил Нэвил. – Во-первых, я получил благодарность от Варрависа. Он наконец-то тоже смог вырваться из плена Слезы Дракона и уйти из жизни так, как велят обычаи их племени. Кроме того, я получил несметное количество знаний о Карелане. Все они проходили через меня и навсегда запечатлелись в моей памяти. Разве этого мало?
– Скромность, конечно, украшает героев, но я тоже рассчитывал на нечто большее со стороны Лоди, – неожиданно поддержал Фармиля Лоэнгрем. – Неблагодарность не украшает никого, даже бога.
– Я не буду сейчас спорить с вами, – вздохнул Нэвил. – Мне смертельно хочется спать, и лучшей наградой для меня была бы постель. Если не возражаете, давайте вернемся в дом Эллеворда.
* * *
Нэвил проснулся и тут же увидел сидевшего рядом с ним Фармиля. Заметив пробуждение своего друга, тот загадочно улыбнулся и сказал:
– Тебе пришло очень необычное послание. Думаю, что ты захочешь сам посмотреть на него. Это чудо, и я не знаю даже как объяснить его. Посмотри!
Он указал на одну из стен дома Эллеворда, образованную ветвями дерева, и Нэвил обнаружил, что на ней расцвели прекрасные цветы. Но это были не просто цветы. Их прихотливое расположение на ветвях легко складывалось в руны, а те в свою очередь составляли слово. Оно было только одно, но достаточно емкое – "Эрегон".
– Ну и что всё это может означать? – ещё окончательно не проснувшись, спросил юноша.
– Как что?! – оживленно воскликнул принц. – Я думаю, что всё это дело рук Лоди, и он дает понять, что тебе необходимо отправиться в Эрегон. И Мигель, и Лоэнгрем тоже так считают.
– Вы помирились? – осторожно спросил Нэвил.
– Как тебе сказать… – слегка помрачнев, ответил принц. – Я простил ему смерть сестры. Время показало, что прав был он, а не Альвана. Это не означает, что мы стали друзьями, но я отказался от планов кровной мести. Хватит уже убийств. Надо начинать новую жизнь.
– Рад, что ты понял это. Возвращение Лоди должно изменить и нас тоже. Когда мы отправляемся в путь?
– Когда скажешь. "Звезда Заката" ждет нас.
– Как ты думаешь, что ожидает нас в Эрегоне? Последнее посещение столицы оставило во мне далеко не самые приятные впечатления.
– Не знаю что именно, но надеюсь, ничего плохого с нами там не произойдет. Лоди не стал бы посылать тебя на верную смерть. Мне кажется, он готовит тебе какой-то новый сюрприз.
– Ох, поменьше бы этих сюрпризов, – безнадежно вздохнул Нэвил. – Они и так постоянно следуют за мной попятам!
– Сюрпризы и неприятности – это разные вещи, – улыбнулся Фармиль. – Не думай о плохом. Надеюсь, что все твои горести несчастья и потери уже позади. Посмотри, какой сегодня прекрасный день! На этом острове даже дышать стало легче! И это только начало! Нет, я просто уверен в том, что возрождение Лоди не прошло для Карелана даром. И в этом только твоя заслуга!
– Ошибаешься, – возразил Нэвил. – Моя заслуга в возрождении Лоди не так уж и велика. За последние несколько месяцев меня уже столько раз могли убить, что со счета сбиться можно. И каждый раз кто-то помогал мне выжить. Если перечислять всех, то получится целый список, в котором, кстати, не последнее место занимает и твое имя. И что самое интересное, неоценимую помощь в возрождении Лоди оказал мне дракон Варравис. Без его своевременных подсказок мне вряд ли удалось бы исцелить безумного бога.
– Многие считают, что именно из-за вторжения драконов наш мир начал приходить в упадок, – сказал Фармиль. – Он просто вернул Карелану свой долг.
– Хотя на правах победителя вовсе не обязан был этого делать. Ты думаешь, что для него было очень простым решением отдать всё, что имел, своему злейшему врагу, тому, кто наложил страшное проклятие на весь его род? Нет, конечно! Но он сделал это, чем наглядно показал, что будущее Карелана ему вовсе не безразлично. За одно это мы должны помянуть Варрависа добрым словом.
21. Коронация.
Подготовка к коронации принца Витаса шла полным ходом. Ульрих Магдиш решил ускорить её, значительно сократив при этом положенный по традиции срок траура. Чтобы хоть как-то оправдать свою поспешность, произошедшее в императорском дворце было теперь преподнесено им двору, как разветвленный заговор, затеянный с целью свержения правящей династии и возведения на трон самозванца, а потому в столице были введены особые меры предосторожности, направленные на разоблачение всех заговорщиков. Судя по последовавшим за словами действиям, к ним были причислены не только те, кто в самом деле был хотя бы косвенно связан с лже-лордом Стоком, но и все, кто осмеливался открыто выражать свое мнение, отличное от мнения лорда Ульриха, и даже самые безобидные сплетники, вся вина которых заключалась в неумении держать язык на замке.
С легкой руки всё того же Магдиша, в Эрегоне стало активно поощряться доносительство, на оплату которого он не жалел никаких денег из императорской казны. Хотя, если быть объективным, казна больше выигрывала от его действий, чем теряла. Доносчику отдавалась лишь пятая часть имущества указанного им заговорщика, а всё остальное объявлялось собственностью императора. Желающих поживиться за чужой счет как всегда было предостаточно, так что мнимый заговор с каждым новым днем приобретал всё более зловещие и глобальные масштабы. На главной площади перед императорским дворцом были возведены сразу несколько эшафотов, где осуществлялось торжество правосудия по Магдишу. Виновных, в зависимости от тяжести совершенных ими преступлений, а также размеров и увесистости кошелька, либо обезглавливали, либо вырывали им языки, либо просто секли кнутом и отправляли на каторжные работы.
Стоны и вопли осужденных стали основным звуковым фоном Эрегона. Некогда шумный и беззаботный город после введения этих изуверских мер почти обезлюдел. Горожане попросту боялись выходить на улицу без особой надобности, пустовали, неся большие убытки, переполненные прежде городские таверны и трактиры. Никто из жителей Эрегона не решался на откровенную беседу не только со своими друзьями, но даже и с самыми близкими родственниками. Уже были случаи, когда ради получения наследства сыновья доносили на своих отцов, так что все молчали, боясь оказаться на заметке у людей Магдиша. Эрегонцы лишь мысленно проклинали и будущего императора, и этих таинственных, непонятно откуда взявшихся заговорщиков, и в первую очередь свирепого лорда Ульриха.
День ото дня возрастало число тех, кто побросав всё нажитое за долгие годы, бежал из ставшей такой неуютной и опасной для жизни столицы в провинцию. В выигрыше осталась лишь императорская гвардия, доказавшая в ставший теперь точкой отсчета нового времени день свою преданность престолу. Понимая, что для утверждения своей власти ему нужна надежная опора в армии, Магдиш значительно увеличил гвардейцам пансион, как в денежном выражении, так и в продовольственном. Те, конечно же, восприняли перемены к лучшему в своей жизни с большим энтузиазмом, и вовсю старались оправдать оказанное им доверие.
