Александра Герасимова - Наследники Раскола
Но вдруг взгляд Кристофера застыл, обращенный к чему-то за спиной девушки. «Нет! Господи!! Нет!!!» — простонали его губы. Карина попыталась обернуться, но Крис сжал ее голову в своих ладонях, задерживая на несколько секунд от неизбежного. В его глазах появилось прощание…
— Что… — не поняла Карина.
И вот уже Кристофера нет, а пространство вокруг дико искажается. Холмы, луга, небо расползаются и набухают под воздействием кого-то рвущегося сюда огромного и чужеродного. Все скрипит, как будто по надутому шарику ведут гигантской ладонью. Ткань мира растягивается, смывая нанесенный на нее узор.
А потом раздался хлопок, и в образовавшуюся дыру стало вползать отвратительное чудовище. Казалось, ему не будет конца. Карина ошалело отступала назад. «Спасибо за доверие, — бормотала она. — Но с моей стороны было бы слишком самонадеянно…» Чудовище было похоже одновременно за змею, паука, кабана, богомола, волка, бегемота, коршуна, гусеницу, касатку. У него было множество разнообразных голов и лап. Его слишком много вползало в ее любимый мир.
— Остановись, наконец-то! — крикнула Карина, не зная, что еще можно сделать.
Чудовище, действительно, замерло.
— Так, это ты, — сказало оно сонно, и несколько голов переглянулись с недоуменным презрением. — Действительно, нет смысла задерживаться… Ты только подойти поближе!
Догадки Карины подтверждались. Великая Битва не будет грандиозным сражением объединенной армии королевств с силами Зла. Это будет война каждого с чем-то из своего мрака. Путешествуя по королевствам, они просто готовили людей к этому. А Крис… почему-то решил, что исход Битвы может решить один человек. Вот почему он тогда уехал один.
Чудовище обрушилось на Карину. Королева рубила мечом направо и налево. Она знала, что отсекает каждый ее удар: «гневливость», «раздражительность», «трусость», «эгоистичность», «уныние»…
Она уже побеждала, но в последний момент чудовище раскололо ее душу на тысячи мелких кусочков. И перед каждым атомом, крохотным, но способным переживать и страдать с силой полноценной души отрезком предстала своя трагедия, разыгравшаяся дни, месяцы, годы, века, тысячелетия назад. Вся боль, все горе, весь ужас, пережитые в предыдущих жизнях, обрушились на нее, пытаясь развалить под бременем бессилия и отчаяния. Но именно весь этот пестрый кошмар, багровый от невинно пролитой крови, черный, как бездна мрачных подземелий, оранжевый, как цвет разгорающегося костра, позволил ей собраться для решительного удара. «Нет, — закричала она, и голос ее эхом прозвучал в каждом сне. — Нет! Нет!! Нет!!!»
Она замахнулась мечом и с неистовой силой нанесла последний удар. Меч лязгнул обо что-то железное, задел нечто каменистое и скользнул вниз по вязкому пространству, перевязанному узлами. Меч шел через мерзость, черноту и, казалось, опускался в небытие. Но вдруг он задел что-то красное. И страшный рев потряс Землю.
83.
Крис, шатаясь, поднялся с обожженной земли. Сильно болела голова. Глаза резала контрастность цветов. Небо было абсолютно белым. Земля с выгоревшей травой являлась воплощением черного цвета. А ветер все гнал и гнал из соседних лесов красные, желтые, оранжевые листья. Они расстилались пестрым ковром, надеясь укрыть замерзающую землю.
Метрах в десяти от себя он увидел Карину. Она расслабленно сидела на камне, спиной к нему. Крис обрадовался, увидев свою спутницу не поверженной, но тут же понял, какая неестественность заключена в этой позе. Кристофер бросился вперед. Упав перед любимой на колени, он заглянул в ее лицо.
Из-под поседевших ресниц на него глядели опустевшие (покинутые душой), безумные (оставленные разумом) глаза. Губы девушки были чуточку приоткрыты, будто бы по-детски безмятежно. Но в сочетании с выражением глаз это только усиливало ужас. Стон сорвался с губ Криса:
— Господи!…
Он бережно поднял невесомое тело Карины и побрел, не разбирая дороги. Днем и ночью шел король по лесам и лугам, через болота и овраги, нигде не останавливаясь, нигде не задерживаясь. Он хотел уйти как можно дальше от того места, где произошла Великая Битва королевы, в которой она победила, проиграв…
Карина не умерла, но с каждым днем «живой» ее можно было назвать все меньше. Ее тело наливалось предательским холодом. Пульс прощупывался все труднее. Иногда Крис мог держать руку на запястье час, ожидая далекого удара. Он знал, что так не бывает, и знал также, что ничто из родной медицины не может спасти Карину.
Эсверец остановился в полуразвалившейся лачуге посреди мира. Развел там огромный костер. Он бросал туда все, что попадалось под руку: дрова, стулья, бумаги. С него уже пот шел градом. А королева, как статуя из ледяного мрамора, лежала на кровати, придвинутой к самому пламени, и только огненные отблески играли на ее голубоватой коже.
«Я не отдам тебя, не отдам тебя!» — Кристофер поцеловал Карину в ледяной лоб, в ледяные веки, в ледяные губы, в ледяную шею. И там, где касались его губы, становилось теплее. Крис снял с себя ненужную одежду и подарил Карине ту нежность и любовь, которые навечно были в его душе.
На удивительно прекрасной земле текли реки, бродили звери, летали птицы, жужжали насекомые, распускались цветы, жили люди. Все это было преходящим, но оставалось неизменным. И было в этом круговороте мгновенье, когда все живое было счастливо, и именно тогда в мир пришла прекрасная светлая душа.
Карина открыла глаза, разбуженная светом новой жизни, который появился в ней. Она увидела перед собой лицо давнего друга, от которого исходило сияние. Она хотела удержаться в этом свете, но снова стала падать в невидимый мрак.
84.
Карина потеряла ориентацию во времени и пространстве. Тысячи воспоминаний, которых она не должна была знать, жили в ней своей собственной жизнью. Их яркие картины то и дело всплывали в ее сознании, перекрывая реальность и не успевая отойти, замещались другими и, наконец, перепутывались.
Она могла неожиданно вскочить, побежать в любом направлении, заплакать. Тогда Крис устремлялся за ней, утешал, приводил обратно. Вдруг она начинала говорить на разные голоса. Однажды она упала на пол и забилась в конвульсиях. Сгребший ее в охапку Кристофер обнаружил на руках, лице и всем теле королевы следы ожогов, которые, правда, быстро пропали.
День за днем она шла по тонкой грани безумия. Не живая и не мертвая, она смотрела и не видела, слушала и не слышала, болела и не чувствовала боли. Крис кормил ее, чтобы она не умерла от истощения, но королева не различала вкуса. Крис укладывал ее на постель из шкур, но она не спала, даже если случайно закрывала глаза.
