Урсула Ле Гуин - Прозрение
Но я все-таки ухитрился улизнуть от этой развеселой компании, сказав, что сейчас мне непременно нужно вернуться в гостиницу, потому что мой маленький братишка остался там один. Я заплатил за выпитое нами пиво, что еще больше расположило ко мне моих новых знакомых, и Сампатер подробно рассказал, как найти дом Оррека Каспро; оказалось, что он всего в двух улицах от «Большой бочки», за углом.
— Ты обязательно завтра же сходи и повидайся с ним! — сказал Сампатер. — Или лучше давай я сам с тобой схожу.
Но я заверил его, что непременно завтра же отправлюсь к Орреку Каспро и постараюсь воспользоваться его именем как паролем. Лишь после этого мне удалось убраться из «Большой бочки» и вернуться наконец в «Перепелку». Голова у меня от всех этих событий просто шла кругом.
Проснулся я рано и долго лежал, размышляя, пока в нашу комнатку с низким потолком не заглянуло солнце. И тут я наконец пришел к определенному решению. Мои невнятные планы насчет того, чтобы стать студентом университета, как-то сами собой растворились. У меня не хватало денег, не хватало знаний, и я был уверен, что никогда не смогу стать таким же уверенным и легкомысленным, как эти веселые, доброжелательные парни из «Большой бочки». Они были, в общем-то, моими ровесниками, вот только взрослели мы по-разному.
В действительности же мне первым делом нужно было найти работу, чтобы содержать себя и Меле. В таком большом городе, где нет никаких рабов, работа, конечно же, должна была бы найтись. Но в Месуне я пока что знал имя только одного человека и решил пойти именно к нему. Если же у него для меня работы не найдется, тогда я поищу ее в другом месте.
Когда Меле наконец проснулась, я сказал, что для начала нам надо пойти и купить себе какую-нибудь приличную одежду. Ее эта идея чрезвычайно вдохновила. Мы обратились за советом к нашей хозяйке с кислым лицом, и она объяснила нам, как добраться до рынка, где торгуют подобными вещами; он находился у подножия того холма, на котором стоит цитадель. На рынке мы обнаружили великое множество людей, торговавших как новым, так и поношенным платьем, так что экипировались мы вполне пристойно, даже с некоторым шиком.
Заметив, что Меле с завистью и восхищением любуется очень красивым вышитым платьем из шелка цвета слоновой кости, я как бы невзначай сказал ей:
— Знаешь, Пискля, тебе совсем не обязательно продолжать быть Мивом.
Она стыдливо понурилась и прошептала:
— Все равно оно мне слишком велико. — Платье действительно было на взрослую женщину. Мы всласть полюбовались им, вышли из лавки, и Меле вдруг сказала: — Знаешь, оно чем-то очень похоже на Диэро.
И я был с ней совершенно согласен.
В конце концов мы выбрали себе узкие мужские штаны, льняные рубашки и куртки; так были одеты почти все мужчины и мальчики вокруг. Для Меле я отыскал элегантную бархатную курточку с пуговицами, сделанными из медных монеток. Она была страшно довольна и все рассматривала эти пуговки, пока мы снова взбирались на крепостной холм.
— Ну вот, теперь у меня всегда будет немножко денег, — говорила она.
Подойдя к стойке уличного торговца, мы перекусили хлебом с оливковым маслом и маслинами, и я сказал:
— А теперь мы пойдем повидаться с тем великим человеком.
Меле пришла в восторг. Она, точно козочка, скакала впереди меня, поднимаясь по крутой улочке, а я шел за ней, подгоняемый какой-то пугающей решимостью. По дороге я забежал в гостиницу и взял свою заветную книжку, завернутую в тростниковую ткань.
Дорогу Сампатер объяснил хорошо; мы сразу нашли тот дом, который был нам нужен, — высокое узкое строение, вплотную примыкавшее к выступающей из щеки холма скале. На этой улице дом Каспро оказался последним. Я подошел к двери и постучался.
Дверь открыла молодая женщина с такой бледной или белой кожей, что мне показалось, ее лицо светится. А уж волосы! Мы с Меле так и уставились на ее волосы; никогда в жизни не видел я таких волос! Они были точно тончайшая золотая проволока, точно взбитая овечья шерсть, точно светящийся нимб у нее над головой!
— Ой! — невольно воскликнула Меле, и я чуть не сделал то же самое.
Женщина слегка улыбнулась. Я представил себе, какими смешными мы ей, должно быть, кажемся: два мальчика, большой и маленький, чистенькие, но страшно скованные, стоят на пороге, пялятся на нее во все глаза, но не говорят ни слова. Улыбка у нее была добрая, и это придало мне смелости.
— Я пришел в Месун, чтобы повидаться с Орреком Каспро, если… если это возможно, конечно, — сказал я.
— Да, я думаю, это вполне возможно, — кивнула она. — Не могу ли я узнать…
— Мое имя Гэвир Айтана Сидой. А это мой брат… его зовут Мив…
— Меня зовут Меле, я девочка, — быстро сказала Меле и тут же нахохлилась, нахмурилась, точно крошечный ястребок, и опустила глаза.
— Пожалуйста, войдите, — пригласила нас женщина. — Меня зовут Мемер Галва. Я сейчас спрошу, не освободился ли Оррек. — И она ушла, быстрая и легкая, и ее чудесные волосы пылали у нее над головой, точно пламя свечи, точно солнечный свет.
Мы стояли в узком вестибюле. По обе стороны виднелись двери в разные другие помещения.
Меле просунула в мою ладонь свою ручонку и прошептала:
— Это ничего, что я назвалась не Мивом?
— Конечно, ничего. Я очень даже рад, что ты не Мив. Она кивнула. И вдруг снова воскликнула, но гораздо громче:
— Ой!
Я проследил за ее взглядом и остолбенел: по коридору навстречу нам шел лев.
Он, как бы не замечая нас, остановился в дверном проеме, виляя хвостом и нетерпеливо оглядываясь через плечо. Только это был не черный болотный лев; он был цвета песка и не слишком большой. И я беззвучно прошептал: «Энну!»
— Иду, иду, — послышался чей-то звонкий голос, и в дверях показалась женщина, спешившая следом за львом.
Увидев нас, она воскликнула:
— О, пожалуйста, не бойтесь! Она совсем ручная. Я не знала, что здесь кто-то есть. Может быть, вы пройдете в гостиную?
Львица слегка повернулась к ней и села, всем своим видом выражая нетерпение. Женщина положила руку ей на голову и что-то тихонько сказала, а львица чуть обиженно ответила: «Ауфф!»
Я посмотрел на Меле. Девочка застыла как изваяние и не сводила с львицы глаз; на лице ее были написаны весьма сложные чувства — то ли ужас, то ли полное восхищение. Женщина тоже смотрела на нее.
— Ее зовут Шетар, — сказала она, обращаясь именно к Меле. — К нам она попала еще котенком. Хочешь ее погладить? Она это любит. — Голос у женщины был необычайно приятный, низкий, грудной, мелодичный. А говор ее напомнил мне Чамри Берна — видимо, она тоже была уроженкой Высокогорий.
