Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Закат
Я и фок Варзов воюем по-разному, но мы воюем за Талиг. Мой успех оставил Дриксен без гаунасской поддержки и поднял дух в наших войсках, но он же разбудил в некоторых головах сомнения. Я столкнулся с подобными настроениями уже в Старой Придде, но непосредственно в Западной армии они должны проявляться сильнее. Зная тебя, не сомневаюсь, что и ты недоволен бессмысленным, с твоей точки зрения, маневрированием, потерей важных крепостей и утратой инициативы. Я не могу запретить тебе думать, сопоставлять и делать выводы, но держи их при себе по крайней мере до подхода Эмиля, потому что каждое сказанное теньентом Савиньяком слово будет связываться с его братьями и передаваться дальше.
Молодые офицеры имеют обыкновение распускать язык при ординарцах и цирюльниках, а те, в свою очередь, обожают выказывать свою осведомленность. Невинная болтовня в терпящих неудачи войсках порой оборачивается недоверием солдат к командующему, а затем и командующего к солдатам. Иногда победить собственную армию труднее, чем чужую, но чужую без победы над своей не одолеть, у Ор-Гаролис я убедился в этом на собственной шкуре. Отвечая на вопрос, который ты не преминул бы задать, скажу, что не знаю, смог бы Лионель Савиньяк, окажись он сейчас во главе Западной армии, справиться с Бруно или же нет. Я бы сделал все, на что способен, но то же самое относится и к фок Варзов. Кто из нас прав как военачальник, не скажет никто, потому что одну и ту же кампанию нельзя провести дважды. Она началась, она идет, и твой долг – работать веслами, а не раскачивать лодку. Это за тебя делают другие.
Если соберешься ответить, отправляй письма в Агмштадт. Оттуда будут еженедельные оказии в Надор.
Лионель».– Эгей! – Проснувшийся, нет, выспавшийся Бертольд сидел на койке и смотрел на Арно. – Генерал в самом деле говорил про завтрак или мне это приснилось?
– Он говорил про обед. – Теньент торопливо сунул письмо в карман. – Если выспался, пошли!
– Выспался на неделю вперед, но если письмо от дамы, я могу подождать, пока ты его поцелуешь.
– Это… от матери.
– Ругает, что не пишешь, и требует не подходить к дриксам слишком близко?
– Нас «гусями» даже в детстве не пугали. Так ты идешь лопать или нет?
Глава 2
Талиг. Поместье Лаик
400 год К.С. 11-й день Летних Волн
1
Щурящийся не хуже самой Арлетты тщедушный человечек ничем не напоминал красавца Капотту, и графиня прониклась к нему симпатией.
– Заходите, мэтр! – крикнул успевший освоиться с именитыми гостями комендант. – Вот он, наш ментор, и будь я гайифцем, если он не прочтет поэму о каждой лестнице.
– Магистр описательных наук Жерар Шабли к вашим услугам. – Глаза ментора растерянно перебегали со знатной дамы на эсператиста и обратно. – Буду счастлив показать вам Лаик.
– Сын о вас рассказывал, – подхватила споткнувшийся разговор графиня. – Вы его знали как унара Арно.
– Я помню. – Мэтр беспомощно улыбнулся. – Унар Арно и унар Альберто имели обыкновение меня… поправлять по истории последних царствований. Я был им признателен, ведь я читал то, что от меня требовали. Могу я узнать, где Арно Савиньяк сейчас?
– В Западной армии у генерала Ариго.
– Армия… Конечно! Я мог бы и не спрашивать. Надеюсь, у него все хорошо?
– О, – засмеялась графиня, – в Талиге вряд ли найдется армия, в которой Савиньяку будет плохо, только этот Савиньяк пока мелковат. Как вы после возвращения находите Лаик?
– Меня удивили ров и мост напротив главного входа… Очень странная гниль.
– Все так говорят, – подтвердил комендант, – но господин Проэмперадор обещает свежий лес, а болоту мы дадим бой. Станем копать канавы, как в речном Пуэне, и лишняя вода уйдет. Зато внешняя стена цела, и здания тоже в приличном состоянии.
– Так давайте их и осмотрим, – предложил Левий и пояснил: – Достопримечательности лучше всего осматривать перед обедом, тогда за обедом будет о чем говорить. Раз уж господин комендант передает нас на попечение мэтра Шабли…
Господин комендант покидать гостей никоим образом не собирался, к тому же ключи хранились у него, а мэтр Шабли ладил с книгами, но не с тугими замками. В подтверждение своих слов Сэц-Пуэн вытащил из бюро внушительную связку, и это была лишь четверть доверенного ему железа.
– Жилые комнаты почти одинаковы, – пояснил комендант, – там смотреть нечего, как и в службах.
Графиня не возразила, хотя каморки, где спали, зубрили, злились, задумывали каверзы Арно и мальчишки, влекли ее сильней уцелевшей лепнины и переселившихся призраков. Ничего не поделаешь – с возрастом у женщин отрастают куриные перья, ими можно трясти, а можно прятать или выдирать с мясом; графиня Савиньяк предпочитала прятать. Комендант распахивал двери, мэтр Шабли говорил об арках и ступенях, Левий переспрашивал, Пьетро спал на ходу, Арлетта словно бы видела. Юного графа Лэкдеми, перешептывающегося с маркизом Эр-При и графом Энтраг, фехтующих близнецов, наседающего на ментора младшего… Наслушавшись об унарских подвигах, он рвался в Лаик, материнской выдержки хватило на то, чтобы спровадить детище к братцу-опекуну с улыбкой. Сэ опустел, и Арлетта не вытерпела – отправилась в столицу, не дожидаясь Фабианова дня. Как оказалось, не напрасно. Ли понял, что от матери может быть польза, а она, она взялась вернуть Жозине Робера…
Громко хлопнувшая дверь отогнала прошлое. Они добрались до трапезной.
– Это уже больше похоже на аббатство, чем на загон для молодых людей, – удовлетворенно объявил Левий. – Любопытно, уцелели ли под штукатуркой росписи? Ранние танкредианцы выбирали очень необычные сюжеты. Возможно, мастера еще смогут что-то спасти.
– Разве что под самым потолком, – предположил мэтр. – Сперва фрески затянули полотном, но потом обнаружилось, что унары оттачивают на них свое… собственное искусство. В восемьдесят шестом году стены оштукатурили. Тогда же снесли верхний храм, а перекрытие служебного этажа превратили в террасу для прогулок.
– Не думаю, что отмыть унарские художества трудней, чем штукатурку. Сейчас в это сложно поверить, но попробуйте представить на стенах… Хотя бы изображения местных птиц и зверей. В окнах были витражи, золотистые, чтобы хмурый день казался солнечным, а по вечерам в трапезной, где собиралось до пятисот монахов, зажигали бронзовые светильники… Сударыня, что с вами?
– Я представила… – подавила неприличный смешок Арлетта. – Только не светильник… Однокорытники моего сына умудрились прицепить вот на этот самый крюк… часть туалета тогдашнего капитана. Свин, как его заслуженно называли, впал в ярость и устроил внизу дикую пляску.
