Евгений Малинин - Маг
Пока шли наши с Сашкой переговоры и мои размышления, я дошагал до поваленного дерева. На нем примостился, одетый в серые, оттопыренные на коленях брюки, синюю в полосочку рубашку, старые сапоги и обтюрханную кепочку… Единый-Сущий.
Я остановился. Дороги дальше все равно не было. Поперек колеи, слабо мерцая, стоял магический щит, и преодолеть его не смог бы даже «уазик». Старичок молча, со слабой улыбкой рассматривал меня.
«Так, так… – раздался в моей голове голос Мерлина. – Это что ж за субъект?…»
«Это – Единый-Сущий… убийца моих родителей и… И вообще он очень сильный маг… Видимо, хочет со мной посчитаться, я ему сильно насолил…»
«Зачем же ты, Илюшенька, солишь магам?… Нехорошо! Старших надо уважать… Та-а-к…» Мерлин помолчал, а потом тихо бросил: «Ну что ж, сейчас что-нибудь придумаем». После чего замолк окончательно.
Зато заговорил старик.
– Значит, вот ты какой… Да, недооценил я тебя, малец… – Он прищурил глаза и издал странный цокающий звук.
Я почувствовал, как мои мышцы одеревенели. Я с трудом поднял руку и провел по своему лицу, прошепелявив при этом фразу на халдейском. Мое тело отпустило, но не совсем. Осталось впечатление слабого гнета, подавленности. А старичок, не замечая моих манипуляций, усмехнулся:
– Это чтоб ты глупостей не наделал…
Налетел резкий порыв ветра, и я понял, что происходит что-то совсем уж необычное – небо медленно, но неуклонно заволакивалось тучами.
– Надо признаться, – продолжал между тем старик, – что ты здорово мне помешал. А посему я не могу тебя не наказать. И наказание за твои деяния, как ты сам понимаешь, может быть только одно – смерть… – Он, словно сожалея о такой необходимости, пожал плечами.
– Это-то я понимаю, – заплетающимся языком ответил я. – Но, может быть, ты мне объяснишь, зачем ты убил моих родителей?
Старичок удивленно поднял брови.
– Твоих родителей?… Я за свою жизнь убил очень многих родителей, так неужели ты думаешь, что я помню, какие из них были твои?… – И он тоненько захихикал.
– Так я напомню. Ты убил их здесь, на Байкале. Ты их утопил…
Старик соскочил с дерева, а его широко распахнутые глаза с изумлением уставились на меня.
– Ты хочешь сказать?… – начал он и не договорил, впившись в мое лицо изучающим взглядом. – Да! Это ты!… Как же ты остался цел?! – наконец прошептал он и привалился спиной к поваленному стволу.
– И чем же тебе так насолил грудной младенец, что ты, чтобы его уничтожить, пошел на убийство еще двоих людей?…
– Зачем тебе это знать? – ухмыльнулся дед. – Хотя… Мне приказал уничтожить тебя мой повелитель! Ты ему помешал, не знаю уж чем! Так что, сам понимаешь, теперь-то ты обязательно должен умереть!…
И он, подняв правую руку вверх и прикрыв глаза, принялся читать заклинание Праха. С кончиков его поднятых пальцев соскочили пять коротеньких синих лучиков и замерли в воздухе. На концах они раздвоились и уже десять таких же лучиков брызнули в стороны и застыли, в свою очередь, выбросив с концов раздвоенные блики. Лучи под монотонное заклинание ткали синюшную сеточку, которая медленно, но неуклонно приближалась ко мне. Я знал, что когда эта сеточка коснется моей одежды, мое сердце остановится, мозг погаснет, глаза закроются, а еще через несколько минут от того, кого сейчас называют Ильей Милиным, останется небольшая горстка праха.
Но я не собирался спокойно ждать конца. Быстро очертив перед собой круг, я забормотал наговор Двоения, и через секунду сгустившийся в очерченном круге воздух принял очертания человеческой фигуры и навстречу заклинанию поплыла моя Тень. Заклинание Праха, едва коснувшись моей Тени, принялось жадно ее оплетать, и через минуту Тень поникла и потекла к земле, словно осыпаясь под нажимом заклинания. И вместе с моей Тенью умерло и убившее ее заклинание.
Старичок открыл глаза и увидел меня. Он почти не удивился.
– Глупый! – с сожалением произнес он. – Ты мог умереть без боли и страданий. Уснуть, и все… Но ты выбрал путь сопротивления… и это твой выбор!… – К концу тирады его голос превратился в угрожающее шипение. Он резко сжал поднятую ладонь в кулак, оставив указательный палец поднятым, и этим пальцем описал в воздухе спиральную воронку, одновременно пропев четыре странно диссонирующие ноты. Над пальцем вспух и лопнул багровый шар, и из него выскочила коническая спираль, пылающая ярким белым пламенем. Вращаясь, словно раскрученный волчок, она метнулась в мою сторону, но в этот момент я прутиком прочертил в дорожной пыли перед собой дугу и, в свою очередь, пропел заклинание. Из черты поднялся тонкий, слабо светящийся барьер и, втянув в себя пылающую спираль, запульсировал голубоватым светом. Я удивился столь яркому его сиянию и вдруг понял, что вокруг совершенно темно. Все небо было затянуто клубящимися грозовыми тучами. Первый раз в своей жизни я видел грозовое небо над Бурятией! Мне стало ясно, что Мерлин специально стягивает сюда тучи, но вот зачем?…
А с пальца у старичка пылающие спиральки сыпались уже одна за другой. Мой барьерчик метался, перехватывая их в полете, и в какой-то момент не успел. Одна из спиралек проскочила над ним и коснулась моих брюк. Они вспыхнули, словно были облиты керосином, ногу обожгла боль, и я покатился по дорожному песку, пытаясь сбить пламя. Но это мне не удавалось. Более того, за мной потянулась короткая дорожка пламени – порохом горел сухой сыпучий песок.
Старик опустил руку и, довольно улыбаясь, наблюдал за моей агонией. И в этот момент в моей голове вновь прозвучал голос Славки Егорова: «Да этот дед просто садист какой-то! Ну сейчас мы покажем ему боевую магию!…» Тут же непонятная сила поставила меня на ноги, и, вырвавшись из земли под моими ногами, вверх по мне побежала полоска неяркого фиолетового сияния, быстро трансформируя мою одежду. Кроссовки превратились в сиявшие чистым металлом короткие сапоги, горящие джинсы отвердели и стали сочлененными деталями стальных лат. Языки пламени, беспомощно поплясав на светлом металле, погасли. Сияние, обежав мою фигуру полностью, одело меня в серебристо сияющие латы, а мой ореховый прутик превратился в длинный серебристый эсток, с витым эфесом. «Ха!» – раздался довольный голос Славки. Сквозь решетку опущенного забрала я посмотрел на своего врага. Он, в свою очередь, несколько секунд недоуменно разглядывал меня, а затем неудержимо расхохотался. А вдоволь насмеявшись, он принялся ругаться.
– Значит, ты, щенок, решил помериться со мной силами в схватке на мечах!… Значит, ты, козявка, забрался в панцирь и считаешь себя неуязвимым!… Значит, ты, жук навозный, чувствуешь, что этой хитиновой корочки достаточно, чтобы уберечься от меня!!! Так я же научу тебя рыцарскому искусству!!!
