Алексей Пехов - Пересмешник
Облаченный в белый мундир с золотыми пуговицами и золотыми погонами, он сосредоточенно собирал разбросанные по столу бумаги. На краю, в пепельнице, лежала непотушенная сигара. В воздухе вился сизый дым, который все расширяющимися клубами поднимался к потолку.
— А… эр'Картиа. — Он поднял на меня глаза и вновь занялся сбором документов. — Здравствуй.
— Приветствую вас, Владыка.
— У меня немного времени. Точнее, совсем его нет. Поэтому буду говорить быстро и прямо. Я не собираюсь извиняться перед тобой за то, что произошло семь с половиной лет назад. Я принял решение, которое счел правильным, и жалеть о том, чего уже не вернуть, не в моих правилах. Надеюсь, ты это понимаешь?
Я ничего не сказал, но мой взгляд ему не слишком понравился, что и неудивительно. Очень надеюсь, что он не ожидал, будто я стану уверять его, что в этом нет ничего страшного. Я чэр, у меня имеется свой взгляд на этот вопрос, и я не обязан ни перед кем расстилаться и снимать грехи с его совести. Даже если передо мной Князь.
Он гневно нахмурился и продолжил:
— Ты должен быть доволен, что не гниешь в камере и вновь на свободе, эр'Картиа. Я сделал все, что мог, чтобы исправить эту несправедливость. Впрочем, не скрою, здесь не моя заслуга, а дочери. Этого разговора не должно было быть. Я до сих пор не считаю его нужным.
— Но все же я здесь, Владыка.
— Моя младшая дочь… — Его лицо стало еще более жестким, чем прежде. — Она слишком переживает из-за случившегося. И не успокоится, пока я не поговорю с тобой. Я дал ей слово. Именно поэтому ты здесь. Надеюсь, тебе все понятно?
— Конечно.
Мне понятно, что, если бы не младшая дочь, меня бы здесь не было. Поэтому не могли бы вы сразу перейти к делу? Он взял сигару, сунул ее в зубы:
— Иди за мной.
Я достаточно высок, никогда не считался слабаком с хрупким телосложением, но по сравнению с правителем Рапгара сейчас чувствовал себя сущим подростком. Его сила, его личность, его власть давила на любого, кто находился с ним рядом. Даже я, натура совершенно нечувствительная к магии, ощущал ту древнюю мощь, доставшуюся ему от Всеединого, что спала в его сердце. Один раз, когда Данте основательно напился, он рассказал мне, что лишь единожды видел Облик Князя и после этого не мог спокойно спать, наверное, лет десять.
С учетом того, что у старины Данте Облик тоже не цветочек и вызывает внутреннее содрогание у любого разумного существа (особенно когда мой приятель забывает принять лекарство), я даже не могу представить, что его напугало. Наверное, к счастью.
Те, кого мы встречали по дороге, вытягивались в струнку, приветствуя Князя. Тот иногда соизволял отвечать легким кивком, пыхтел сигарой и двигался мимо гвардейцев все дальше и дальше. Наконец, он толкнул плечом дверь и ввел меня в комнату.
Бывший глава Скваген-жольца Гвидо эр'Хазеппа встал с дивана.
— Расскажи ему все, что надо, — сказал Князь человеку. — Прощай, эр'Картиа.
— До свидания, Владыка.
Он ушел, закрыв за собой дверь.
— Тиль, здравствуй. — Гвидо дружелюбно улыбнулся. — Проходи. Садись. Князь попросил меня об одолжении. Наша беседа не займет много времени.
— Как тебе не на службе? Он рассмеялся:
— Даже лучше, чем я думал. Нормальный сон, нормальное питание и никаких нервных расстройств.
— Зачем я здесь?
— Чтобы узнать правду, я полагаю. Ты ведь хочешь понять, что произошло в ту ночь на вилле «Черный журавль». Это государственная тайна, в которую я не мог тебя посвятить безличного разрешения Князя. Надеюсь, ты поймешь и простишь меня.
Удивительное дело. Сегодня все внезапно заговорили о прощении. Впрочем, я был весь внимание, у меня даже вспотели ладони. Судьба решила преподнести на мой день рождения интересный подарок.
Вот только будет ли он мне нужен?
Гвидо помолчал, глядя в одну точку, и начал историю с того, что сказал:
— Когда тебя нашли в луже крови рядом с трупом чэра Малькома эр'Фавиа, у тебя в руке был нож. То, как был убит зять Князя, — я до сих пор вспоминать не хочу. Никто не выдвигал тогда теорий, почему ты потерял сознание. Увидев, что произошло с мертвецом, никто больше не интересовался твоим состоянием. Ты сам думал о том, что случилось?
— Меня оглушили. Чем — не знаю. Возможно, магией, — тихо сказал я, вспоминая окутавший меня свет. — Я говорил об этом Фарбо и Грею.
— Не хочу топтаться на своем позоре и ошибках моих подчиненных. Нас гнали и торопили как можно быстрее завершить дело. Князь стоял на своем. После того как я намекнул ему, что следует остудить голову и не гнать коней, потому что нам нужно время, чтобы разобраться, что к чему, он едва не разорвал меня на части. Что мне оставалось делать?
Если он ожидал сочувствия, то я ничем не мог ему помочь. Шесть лет в одиночной камере — долгий срок. А потеря жизни, точнее, того шанса, той вероятности состариться, которая есть у всех, как-то делает меня чуть более черствым к тем, по чьей вине, пускай и косвенной, меня отвели к палачу.
— После того как тебя казнили и все закончилось, наш отдел еще где-то полгода стоял на ушах. Но постепенно все успокоилось. А затем произошло новое убийство, как две капли воды похожее на то, в котором обвинили тебя.
Я вскинулся и подобрался, услышав это и уже начиная понимать, что за его словами последует откровение:
— Чэра эр'Фавиа убил Ночной Мясник.
Над моей головой лопнула струна. Кажется, я засмеялся, хотя сейчас мне хотелось лишь одного — разнести эту комнату к сгоревшим душам. Перед глазами у меня стояла картина из ночного переулка. Кровь и останки Грея.
— Кажется, я понимаю, почему Князь испытывал такое бешенство, когда увидел, что стало с мужем его дочери. Со мной еще поступили гуманно, а, Гвидо? Могли бы и придушить в первую ночь после ареста, — наконец тихо произнес я.
Я сложил руки на груди так, чтобы он не видел, как сильно дрожат мои пальцы. Эр'Хазеппа встал, загремел стеклянными графинами, коих здесь было в достатке, и налил мне полный стакан виски. Я проигнорировал его и постарался дышать ровно и глубоко.
Ночной Мясник — насмешка моей судьбы.
— Именно поэтому меня отпустили? Из-за второго убийства? — наконец спросил я эр'Хазеппу. — Это ваша веская причина?
— Не совсем, — неохотно ответил он. — Мы не могли исключать, что действовал твой сообщник, Тиль. Или же просто подражатель, хотя последнее было почти невозможно — детали смерти эр'Фавиа знали всего лишь несколько человек. Князь строго-настрого запретил оглашать подробности. Когда это случилось во второй раз, все стали бегать чуть ли не по потолку, но не обнаружили никаких следов. Убийство произошло в доме. Так что нам удалось и его скрыть от общественности. Грей и Фарбо не сомневались, что это кто-то из твоих компаньонов, хотя у меня было иное мнение. Я донес эту информацию до Княжны. Она была вдовой и имела право знать.
