Елизавета Абаринова-Кожухова - Дверь в преисподнюю
— Ну, завтра, — с легкой досадой сказал Зигфрид. — Но уж никак не позже.
— А как вы полагаете, сударыня? — обратился Александр к Чаликовой. Та словно того и ждала:
— Я тоже считаю, что мешкать не следует. Не далее как сегодня мы с боярином Василием и Чумичкой встретили на болоте одного из упырских наемников, который наверняка бежал из замка. Нет-нет, мы не хотели с ним связываться, но он сам на нас напал, и в порядке самообороны Чумичке пришлось обратить его в дым.
— Как, в дым? — изумился Беовульф.
— Очень просто. При помощи магического кристалла. Я вернулась сюда, а Василий Николаич с Чумичкой остались на болоте производить новые экспериментальные испытания кристалла. Я вот подумала — а не использовать ли его при штурме королевского замка?
— А что! — радостно подхватил хозяин. — Это мысль! Вот мы им теперь жару поддадим!..
— Нет-нет, оставьте, пожалуйста, — испуганно перебил король. — Эдак вы еще весь дворец в дым превратите.
— Я уверен, что мы справимся своими силами, без колдовских приспособлений, — поддержал Зигфрид.
— И еще одна причина, почему мы не вправе мешкать, — продолжала Надя. — Может быть, не всем еще известно, что в замке находится княжна Марфа, и есть основания полагать, что ее жизнь подвергается опасности.
Больше всего удивления эта весть вызвала у Полкана:
— Какая Марфа? Уж не сродственница ли нашей Ольги?
— Ну да, Марфа Ярославна, из рода Шушков, — подтвердила Надежда. — Господин Покро… то есть Иван-царевич, приятель Чумички, отыскал ее, поцеловал, и она из лягушки вновь превратилась в себя. Жаль только, что прямо с болота угодила в замок к Виктору.
— Ну, Виктор-то, каков бы он ни был, зла ей причинять не станет, — заметил Александр.
— Виктор-то, может, и не станет, — почесал в голове Беовульф, — да там эта злыдня Анна Сергеевна со своим прихлебателем Каширским. От этих любой пакости жди.
Тем временем голова Полкана исчезла из окна и приблизилась к двум другим:
— Слышьте, чего я вам скажу. Оказывается, княжна Марфа расколдовалась и теперь в человечьем облике находится в королевском замке.
— Правда?! — вскрикнула средняя голова Змея Горыныча — двоюродная сестра Марфы, княжна Ольга.
— Я всегда верил, что рано или поздно так и случится, — промолвила левая голова, бывший белопущенский боярин Перемет. — А ты, Полкан, говорил — брехня, мол, одна.
— Был неправ, — пробурчал воевода.
— А как ей это удалось? — спросила Ольга.
— Толком не понял, но без Чумички не обошлось, — ответил Полкан. — Вот он вернется, спросим.
— Если бы и нас, — вздохнула Ольга.
— Не грусти, княжна, ежели такие дела завертелись, то и до нас черед дойдет, — деланно бодро проговорил Перемет. — У меня такое предчувствие, что все закончится счастливо.
— У тебя уж двести лет такое предчувствие, — проворчала Ольга.
— Ну ладно, вы тут оставайтесь покамест, — пробасил Полкан, — а я вернусь взад на военный совет. А то они там без меня делов наварят. Вояки, чтоб их…
Едва голова воеводы вновь замаячила в окне, в комнату совещаний заглянула горничная:
— Там явился господин Грендель и просит его принять. Прикажете впустить?
— Пускай заходит, — махнул рукой Беовульф и, спохватившись, обернулся к Александру: — Если, конечно, Ваше Величество не возражаете.
— Ну, причем тут я, — вздохнул король. — Это ж ваш дом, вы и распоряжайтесь.
В комнату вошел Грендель. Поклонившись сперва Александру, потом остальным, он молча остановился посреди помещения.
— Ну, с чем пожаловал? — спросил его хозяин.
— Меня нынче посетила муза, — медленно начал Грендель, — и я сочинил стихотворение, кое желал бы зачитать перед Вашим Величеством и доблестными воинами ради подъятия боевого духа. — И, вздохнув, поэт развернул клочок бумаги: — «Горит восход зарею алой…»
— Погодите, — перебил Зигфрид, — стихотворение зачтете после. Это очень хорошо, что вы пришли, друг мой Грендель. Так как мы уже почти решили выступать завтра, то не могли бы вы сходить в корчму и уведомить Флориана и его товарищей, чтобы находились в готовности?
— Что ж, схожу, — согласился Грендель.
— А заодно прочтешь им свое новое творение, — примирительно добавил Беовульф. Он один знал, как всякий раз уязвляло его заклятого друга пренебрежение слушателей к его стихам.
— А этот ваш Флориан человек надежный? — вдруг спросил из окна воевода Полкан.
— Ручаюсь за него, как за самого себя, — твердо сказал Александр. — Разве что горд чрезмерно…
— Да это пустяки, — прогудел Полкан. — Есть у меня одна мыслишка… — Воевода просунул голову на длинной зеленой шее поближе к столу, где заседал военный совет, и что-то зашептал.
— Да, недурная мысль, — негромко сказал дон Альфонсо.
— Бесподобная! — захохотал Беовульф. — Вот что значит знаток военного дела!
— Да, разведка боем — дело нужное, — согласилась Надя. А Зигфрид тем временем что-то записал на листке и подал его королю. Его Величество пробежал написанное, небрежно поставил свою подпись и передал Беовульфу. Тот свернул листок, с важным видом запечатал его своим перстнем и вернул Александру.
— Господин Грендель, вот это вы передадите лично Флориану, — король протянул бывшему оборотню запечатанный свиток.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — поклонился Грендель и, повернувшись, медленно направился к выходу.
— Но потом непременно возвращайся, — напутствовал его Беовульф. — Прочтешь нам свои стишки.
— Ну ладно, вы меня уговорили, выступаем завтра, — прогудел Полкан, когда дверь за Гренделем закрылась. — Но разработать разные возможности и просчитать действия все равно нужно!
— Ну, с этим никто не спорит, — заметил Зигфрид. — Только, знаете, обычно все расчеты оказываются неверными, когда доходит до дела.
— Значит, надо просчитывать и так, и эдак, — назидательно пробасил Полкан. — Тогда при любом повороте мы будем во всеоружии!
И Александр, и рыцари внимали словам старого воеводы. Заседание военного совета шло своим ходом.
* * *Проводив Надю до Беовульфова замка, боярин Василий с Чумичкой вновь отправились на болота — теперь даже колдун загорелся желанием выяснить как можно больше о возможностях магического кристалла (или, вернее, полукристалла, вторая половина которого находилась неведомо где). Так как освоение «колдовского стекла» предполагало экспериментальные методы, то было решено уйти как можно дальше от людского жилья.
И здесь они еще раз убедились, сколь грозное и непредсказуемое средство оказалось у них в руках. Чумичка проговаривал самые «слабые» заклинания и делал самые невинные (в обычных условиях) колдовские жесты, но в сочетании с магическим кристаллом они давали порой самые неожиданные результаты. При одних заклинаниях из кристалла выходил синий луч, при других — красный, иногда он переливался всеми цветами радуги, а иногда и вовсе отсутствовал. И действие кристалла предугадать было невозможно: один раз прямо на кочке зацвели какие-то южные цветы, а другой раз неизвестно откуда зазвучала прекрасная музыка. Некое, по уверениям Чумички, самое невиннейшее заклинание от зубной боли вызвало средь ясного неба огромную молнию, которая наверняка испепелила бы обоих экспериментаторов, если бы опытный колдун мановением руки не отвел ее в сторону, отчего едва не сгорел одинокий дуб на краю болота.
