Игорь Гаврилов - Стальной арбитр
Главный компьютер попытался изолировать центральные отсеки стенами из силовых полей. Магический огонь прошел сквозь них, карающий меч Немезиды был неотвратим, от него не было защиты.
Огонь распространялся внутри гигантской многомильной сферы, превращая в прах, пепел и раскаленный газ всё. Он поглощал бесчисленные помещения, коридоры, лаборатории и энергетические отсеки, грандиозные лифтовые шахты, залы-паноптикумы, где рнайх воспроизводили природу многих покоренных ими планет.
Повелитель Логики тонко завизжал, но вскоре умолк, когда вскипевший мозг его взорвал черепную коробку.
Пламя уничтожило циклопический зал-инкубатор, где людей превращали в пищу для новых воинов рнайх. В долю секунды превратились в прах тысячи сверхэаров, уже покидавших коконы.
Наконец, огонь Сердца Земли прожег внешнюю обшивку орбитальной базы и встретился с холодной пустотой космоса.
Цитадель рнайх перестала существовать.
Небо над Лондоном затянули тучи, шел мелкий холодный дождь. Такой же ненастной была ночь эта почти над всей Западной Европой. После полуночи минуло три часа, но воины имперской армии не спали. Забылись лишь тяжелораненые и сошедшие с ума. Пять тысяч выживших из огромной армии Континентального Имперского Союза ждали, с надеждой всматриваясь в черное небо.
И облака вдруг озарились ослепительным белым светом, вспыхнувший в холодном космосе огонь осветил город, осветил Британские острова, осветил Энфийскую равнину и всю страну франков. На большей части Империи наступил среди ночи краткий день.
Там, где небо было ясным, многие видевшие вспышку на время потеряли зрение – так ослепительна она была.
А потом начался потрясающе красивый метеорный дождь.
На улицах Лондона кричали от радости люди, они увидели в небе огонь победы.
Великий князь Московии Михаил снял островерхий шлем, склонил голову и перекрестился, поминая погибших.
Белый куб рнайх на развалинах монастыря загорелся, его охватило странное бледное пламя, он оплыл, словно кусок воска на горячей плите. Вскоре на месте Передатчика Материи рнайх осталось лишь углубление, капли дождя шипели, охлаждая раскаленную землю.
На Острове посреди моря Швейцеров, в заклинательных покоях, что выплавлены были в теле горы Магов Родриго Каталонским, вскрикнул сидевший у сотворенной волшбой живой карты Лондона отец Соломоний. В тот же миг очнулся от полусна-полусмерти гелиарх по имени Торренс.
И вплоть до самого Рождества светилось по ночам небо, и сами ночи стали светлыми, как бывает летом на русском Севере.
Глава 22
Я пришел в себя в ослепительно-белом помещении. На какое-то время мне стало страшно, мне показалось, что я опять попал в подземную камеру в крепости прислужников рнайх. В той камере тоже властвовала белизна, и, когда сознание вернулось ко мне, мне было очень холодно. Но сейчас я лежал в теплой постели.
Зрение прояснилось, приобрело остроту и резкость. Я находился в больничной палате. Высокая кровать, окно напротив с белоснежными шторами, стойка справа, на которой закреплена пластиковая емкость с бурой жидкостью. От емкости отходит тонкая трубка, заканчивается иглой, вколотой мне в вену. На голове и теле я чувствовал прикрепленные датчики, провода от них уходили куда-то за изголовье кровати, к приборам.
В поле зрения появилась хорошенькая, но очень строгая с виду женщина в белом халате, она слегка улыбнулась мне и задала обычный в таких случаях вопрос:
– Как вы себя чувствуете?
Я с трудом разлепил губы:
– Спасибо, нормально, только легкая слабость.
– Вам трудно разговаривать? – спросила женщина.
– Нет, – соврал я. – С таким очаровательным врачом, как вы, я готов беседовать часами.
Женщина снова улыбнулась, причем ее вторая улыбка была не в пример теплее первой. Затем она осмотрела меня, измерила давление, постояла у приборов, снимая показания, потом сказала:
– С вами хотят встретиться два господина. Я склонна встречу разрешить. Как вы на это смотрите?
– Положительно, – ответил я. – Только скажите сначала, какое сегодня число и сколько сейчас времени?
– Сегодня 29 июня, а сейчас 17.20.
Я про себя присвистнул. Без сознания я провалялся около суток.
Женщина нажатием кнопки приподняла изголовье кровати, отсоединила от меня датчики, вынула из вены иглу капельницы и вышла. В одиночестве я оставался недолго – в палату вошли люди, которых увидеть сегодня вместе я никак не ожидал: Сергей Александрович Звягин по кличке Месарь и полковник Российского Департамента Госбезопасности Всеволод Витальевич Куракин.
На обоих были чистейшие белые халаты и больничные тапочки. Под халатом у Куракина виднелся строгий светлый костюм, а у Месаря из-под халата торчала загипсованная рука на перевязи.
– Как дела, Юра, когда выздоравливать собрался? – спросил с порога Месарь.
– Как только Родина прикажет, так сразу на ноги и встану, – в тон ему ответил я.
– Смотрите, полковник, – Месарь обратился к Куракину, – герцог-то наш шутит, значит, скоро забегает.
– Я ему помогу забегать еще быстрее, – сказал Куракин.
После этих слов он достал из кармана нечто, похожее на хоккейную шайбу, положил это нечто мне на грудь.
– Это медицинский мини-комплекс, – пояснил Куракин. – В моем мире его обычно используют космодесантники. Я, Юрий Сергеевич, хотел применить его сразу, как только вы потеряли сознание в ангаре, но Герасименко почему-то не разрешил, видно, решил перестраховаться.
– Правильно сделал, – заступился за начальника службы безопасности Баталова Месарь. – Вы могли оказаться человеком легиона Новой Власти, и штучка ваша превратила бы Юру в тварь из фильма ужасов.
Куракин пожал плечами, продолжая манипулировать с «шайбой».
– Сейчас мы вас подлечим, только постарайтесь лежать спокойно, процедура займет не более двух минут, – произнес Куракин, отходя от кровати.
«Шайба», что лежала у меня на груди, начала видоизменяться, превращаясь в подобие осьминога или паука с очень длинными лапами, которые оплели мой торс. Я ощутил легкое покалывание в местах, где они соприкасались с кожей.
Сильное облегчение я почувствовал почти сразу. Я словно произнес восстанавливающее заклятие или проделал целый комплекс упражнений из арсенала Посвященного. Исчезла слабость, пропала тупая головная боль, я ощутил мощный прилив сил. Через две минуты осьминог, угнездившийся на мне, стал вновь «хоккейной шайбой».
– Ну как, подействовало? – поинтересовался Месарь.
– Даже очень, – сказал я и протянул руку Куракину, а потом Месарю, поздоровался, как положено, с союзниками. – Кстати, Сергей, что с твоей рукой? – спросил я.
