Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии
— Не вы ли тот новый специалист по связям, о котором все только и говорят?
— Наверное, я. А что говорят? — проявил я живую заинтересованность, при этом, ища глазами Ира. Что-то мне не улыбалось один на один общаться с этим типусом.
— Что вы работаете в Харьюсском университете…
— Это так.
— Что родом из другого мира…
— И это не тайна.
— Что водите шашни с мерцающими…
— Простите, что делаю?
— Возможно, ваш переводчик просто не так перевел… — начал этот гаденыш с неприятной улыбочкой. Но тут, словно из ниоткуда возле нас материализовался серый кардинал собственной персоной.
— Господин Рахманин, прошу вас, следуйте за мной. Вас желает видеть император. Лорд Годриль, — эльф едва заметно наклонил голову и круто развернулся к нам спиной. Я поспешил за ним, не заставлять же ждать самого императора.
Отойдя на приличное расстояние от облюбованной мной колонны и того типа, что все еще стоял там и буравил нас с кардиналом тяжелым взглядом (я специально обернулся), попытался расспросить Камюэля о нем:
— Не знал, что среди ваших лордов могут быть люди.
— Полукровка.
— Да? А внешне непохож. Вон, в Корешеле отчетливо видно, что всего понемножку намешано.
— Слабая кровь.
— Камю, да что с тобой? — возмутился, устав терпеть такое к себе обращение: — Я ничего такого не сделал, чтобы так со мной…
— Ты — нет. Он — да. По крайней мере, явно пытался. Впредь Шутвику не стоит оставлять тебя одного. Даже если обстоятельства настойчиво требуют, чтобы вы разделились.
— Да, но…
— Лучше сосредоточься на своей основной работе. Именно ей ты сейчас займешься.
— Ага. Еще бы знать, какое понятие вы со Снежнем в нее вкладываете.
— Сориентируешься по ходу дела. Спонтанно у тебя лучше получается.
— Сволочь, — беззлобно бросил я эльфу в спину.
— Кто? — он обернулся и на ходу вопросительно вздернул бровь.
— Дед Пихто, с наслаждением откликнулся я и стойко проигнорировал его недоумение. Наверное, в конце концов, он решил, что его переводчик напортачил с переводом и настаивать на разъяснении не стал. Мне это было на руку. К тому же, мы почти достигли цели, и расспросить меня о чем-либо кардинал уже не успевал.
Император беседовал с обоими орками сразу. И с вождем, и с его шаманом. Понятно, зачем я мог ему потребоваться. Камюэль, конечно, его советник и вообще правая рука, но, похоже, проблема их беседы была в том, что никто из них никак не мог найти повод смягчить деловой тон на более… задушевный, что ли? Хотя, на мой взгляд, это не совсем правильное слово. Тут скорее была настойчивая потребность пообщаться, так сказать, 'без галстука'. Но так как у орков не было особого опыта в подобных переговорах, эльфам никак не удавалось их к ним подвести. Серьезная задачка. Теперь понимаю, почему мне, по большому счету, за все время, что я тут, никто так и не съездил по мозгам за все мои сокращения и прочие панибратские штучки. Им всем этого не хватало. У нас-то на Земле культура подобных встреч 'без галстука' давно отработана. Недаром, наши президенты время от времени, если политическая обстановка позволяет и даже наставительно рекомендует, отправляются в гости друг к другу. В параллели с деловыми переговорами, так сказать. Но здесь у них все было торжественно и чинно, пока Камю не привел меня.
— Привет, — поздоровался я с орками и широко улыбнулся, — Совсем вас ушастики достали своим официозом?
Лица Бахромы и Бирмы одинаково вытянулись. Они единодушно посмотрели на Снежня, даже с некоторой опаской, как я мог заметить. Тот же пронзил меня пристальным взглядом, а потом, ввергнув орков в легкий шок, едва заметно улыбнулся.
— Начинаю понимать, почему даже Владычицы темных спустили тебе с рук трюк с сокращением имен.
— Не напоминай, а? Мне самому сейчас за него уже стыдно. Я ведь тогда еще плохо себе представлял, какие вы все тут серьезные личности. Кстати, пока ваши гости, — я выразительно покосился на орков, — подбирают с груди челюсти, хочу поговорить о вашем воспитаннике. — Эльф наградил меня заинтересованным взглядом, явно дозволяя продолжить мысль, и я решил, что ничего он мне не сделает. По крайней мере, не здесь и не сейчас. — Вы сами-то с ним хоть раз общались по-человечески или все скинули на женщин? Я, конечно, понимаю, что вам он нафиг не сдался, но тогда…
— С чего ты взял? — перебил меня император. — Я, конечно, был очень занят в последнее время, но этот ребенок мне весьма симпатичен, если говорить начистоту.
— Непохоже, что ему тут нравится.
— Воспитанник? — подал голос шаман орков.
— Клементириферус Маар-ки-Мух Серебряный. Первый из разбуженных Андреем маленьких мерцающих. — Пояснил Камюэль, присутствующий при разговоре, но активно в нем не участвующий.
— Простите? — очень осторожно обронил орк, который на самом деле был мерцающей леди.
— Развоплощенный обратно фонтанчик, — со вздохом сказал я, и, видя, как все тело шамана напряглось от этих слов, добавил одними губами: — Только не выскальзывай…
— Ты научился?.. — прошелестел шаман полушепотом.
— Еще рано радоваться и делать поспешные выводы, — вмешался император. — Но определенный прогресс уже есть. Двое детей вернулись из своих грез в реальный мир.
— Они грезят? — спросил шаман, обращаясь ко мне.
— Что-то вроде того.
— Так что ты мне посоветуешь с мальчиком? — спросил император.
— Попробовать пообщаться с ним, когда рядом не будет ваших сердобольных барышень. Они, наверное, ему своей любовью прохода не дают, но он же мальчик, причем уже не такой маленький, как может показаться. Ему нужна жесткая мужская рука, чтобы чувствовать себя более уверенно в этом мире и в своем новом окружении. Поэтому ему нужны не столько мамочки, а кто-то к кому он не только сможет привязаться, но и кого будет уважать.
— Ты считаешь, что я мог бы стать для него этим кем-то?
Ответить я не успел, так как свой вопрос вдруг задал Бахрома.
— А где его настоящие родители?
— Если ребенок погиб давно, скорей всего отправились в другой мир, — обронил шаман, буравя меня пристальным взглядом.
— Погиб? — заинтересовался вождь орков.
— Так было принято считать, — вставил я и решительно сказал: — Думаю, Бирма потом тебе все расскажет.
Шаман на мою реплику кивнул и поинтересовался уже у императора:
— Значит, вы взяли на воспитание мерцающего ребенка?
— Да.
— Но его родители могут однажды вернуться.
— Насколько я понимаю, это маловероятно, своего сына они уже похоронили. Но если это произойдет, я буду искренне рад за него.
