Кирилл Клеванский - Путешествие на восток
— Сегодня вечером, на том месте, — непроизвольно прошептал я, будто боясь, что эту фразу может кто-нибудь услышать, хоть кто-нибудь, пускай тот же самый ветер. — Будь готова. Только самое необходимое.
— Сегодня, — прошептала Мия. — Вечером.
Её губы, такие манящие и такие прекрасные, оказались так близко, еще ближе чем тогда, у костра в пустыне.
— Тим Ройс? — прозвучал голос за спиной.
Всего за мгновение я оказался на ногах, держа руки на рукоятях сабель. Но на поляне, в саду Визиря, стоял Вестник в своем форменном одеянии.
— Да, — спокойно ответил я, зная что последует дальше.
— Вам послание, — Вестник протянул мне запечатанное письмо, и поспешил удалиться. Оплата за счет отправителя — хоть что-то радует.
— Это от друзей, — произнес я, вдруг понимая, что раньше никогда бы не стал говорить, от кого посылка.
Я вчитывался в текст, написанный ровным, легко узнаваемым почерком.
— Чего они хотят? — спросила смуглянка, вставая напротив.
— Встречи.
— Ты пойдешь?
— Они мои друзья, — будто это был ответ на вопрос.
— Это опасно?
— Скорее всего.
— Тогда не иди.
— Не могу.
Мы помолчали, девушка внимательно меня разглядывала, а потом притянула к себе и впилась в губы долгим, сладким поцелуем.
— Сегодня вечером, — прошептала она, разрывая поцелуй. — На том самом месте.
— Да, — я как-то глупо кивнул. Словно китайский болванчик.
— Ступай, — усмехнулась девушка.
Она знала, демоны, она знала, что теперь я не хочу уходить. Но, проверив свои сабли, висевший на широком шелковом поясе, я развернулся к выходу из сада. Этот уход, был куда сложнее и тяжелее того, прошлого, после сражения на «том самом месте». Но в этот раз, с левой стороны не болело, но было все так же тяжело. Это новая, странная тяжесть в левой части груди, порядком удивляла меня. Удивляла тем, что не вызывала неудобств.
— Тим, — окликнули меня. Я обернулся, впервые в жизни я ради кого-то обернулся. — Если ты не придешь или посмеешь опоздать. Я найду тебя в самой глубокой бездне и заставлю пожалеть, что ты родился на свет не деревом.
— До вечера, — прокряхтел я и ушел прочь.
Я вышел из сада, миновав скептически настроенную стражу и пошел по городу. Всюду царило оживление, люди сплетничали судачили, но никто не замечал меня. Все говорили лишь о каком-то великане, о герое из баллад, о страшном демоне и всяких разных монстрах, но ни разу не прозвучало имя простого наемника Тима Ройса. Как говорится, любую, самую крупную и саму наглую ложь, проще всего скрыть за правдой.
Я прошел через аллею полную причудливых деревьев, не имеющих аналогов на земле, миновал дом старушки-целительницы, переборов желание зайти к ней. Даже не знаю зачем, наверно — просто так. Прошел через торговую площадь и пресек утопающую в народе главную улицу, вскоре оказавшись на пустыре. Любой, нормальный человек никогда бы не пришел сюда, не стал бы так глупо рисковать. Любой, нормальный человек, сбежал бы ночью с «того самого места», вместе с компаньоном в лучших традициях старых сказок. Но я не мог предать себя даже в такой мелочи. Спустя миг, голова взорвалась болью и мир погрузился во тьму.
Я очнулся в каком-то помещении. По затылку бежала кровь, было как-то вязко и чуть подташнивало. Мигом я опознал легкое сотрясение. В воздухе было как-то влажно, но не так, как должно было бы быть. Звуков почти не было, а дыхание порождало легкое эхо. Значит под землей. Руки были привязаны к столбу, сидел я на холодном камне. На поясе было легко — обезоружили. Да чего там — сняли и сапоги и рубаху, хоть шаровары оставили.
— Может снимете повязку? — сплевывая кровь, спросил я.
Меньше чем через удар сердца, по глазам резанул магический светильник. И кого же увидел? Не страшных гвардейцев, не Теней не разбойников, а своих друзей. Вокруг стояли девушки, а Кандид крутил мои сабли, играясь с ними словно с игрушками. Чико видно не было, как и Дирга. А нет, нашелся мой рыжий друг. Он сидел с завязанными руками, синяками на лице и теле, привязанный к такому же столбу как и я. Мы находились в пещере, света магического шара было слишком мало, но он выхватывал из тьмы причудливый, смутно знакомый барельеф.
— А тебя за что? — пересиливая боль, крикнул я бастарду.
— Он тебе хотел помочь, — прошипела Лизбет.
— Друг до самого конца, — печально ухмыльнулся.
— Какой-то печальный конец, — разбитыми губами, улыбнулся Рыжий, так же сплевывая кровь.
— Не знаю как ты, а я смачно развлекся напоследок.
— Ага — весь город слышал, вся страна знает.
— Не без этого!
— Хватит вам! — гаркнул Кандид и пару раз вдарил мне ногой по ребрам. От души, с оттяжкой, цедя различную брань. Девушки смотрели на это с полным безразличием. — Глист чернорожденный! Заткни пасть! Урод! Ненавижу! Падаль!
Каждая фраза сопровождалась тяжелым пинком, от которого подламывались ребра, боль была дикой. Но я не показывал виду, лишь только продолжал ухмыляться.
— Какой богатый словарный запас, — кровь толчками выбивало изо рта, а дышать было слишком сложно.
— Хватит! — вдруг прикрикнула Лейла и Кандид замер. — Император приказал доставить его живым.
— Император? — удивился я. — А для чего я ему нужен? Ах да, я же Гериот. Ну так это не проверенно.
— Император мертв, дружище, — крикнул с другой стороны Дирг.
— Долгих лет Императору! — машинально отозвался я. — А кто у нас, кстати, новый император?
— Его Императорское Величество Константин дель Самбер, — с гордостью произнес Кандид, все еще играясь с моими саблями.
— Опять я ему зачем-то сдался, — покачал я головой. Лучше бы этого не делал, все вокруг поплыло. — Опять, небось, помощь авантюре нужна. Слушайте, я понимаю что не очень красиво с вами поступил, но зачем бить то? Я ж не резиновой, мне как бы не очень приятно.
— Первый советник Гийом, — четко проговорила прекрасная блондинка. — Ясно дал понять, что ты подозреваешься в двойной государственной измене.
— А я крут, — и новый удар в бок от которого потемнело в глазах. — А не поясните, — прохрипел я, захлебываясь кровью. — Почему двойной?
— Не выкрутишься, Тим, — произнесла брюнетка, эльфийка сохраняла разве что не нейтралитет. Как я понял — просто выполняла приказания. Ей было плевать. — Первое — тебя подозревают в убийстве кронпринца. Второе — ты и сам сказал, ты Гериот.
— Фашисты, — хрюкнул я, насмехаться не было сил. — За фамилию народ мучаете.
— Я тут не причем! — опять крикнул Дирг, у него силы на насмешки еще остались. — Но меня скрутили.
