Нил Гейман - Американские боги (др. перевод)
И тут раздался крик.
Очень неприятный, во всю глотку, истерический, будто человек увидел привидение, и все голоса в зале тут же смолкли. Тень резко обернулся, в полной уверенности, что кого-то буквально только что лишили жизни, и понял, что все, кто находится в баре, смотрят на него. Даже черный кот, который день напролет дрых на подоконнике, стоял теперь на музыкальном автомате, выгнув спину и задрав хвост, и пялился на Тень.
Время остановилось.
— Держите его! — надрывался женский голос, на грани полномасштабной истерики. — Ради бога, кто-нибудь, остановите его! Не дайте ему уйти! Ради бога!
И голос этот был ему знаком.
Никто не двигался с места. Все стояли и смотрели на Тень. А он смотрел на них.
Чэд Маллиган сделал шаг вперед и начал протискиваться сквозь толпу. За ним осторожно шла миниатюрная женщина с вытаращенными глазами — словно вот-вот опять сорвется в крик. Тень знал эту женщину. Еще бы он ее не знал.
В руках у Чэда по-прежнему был стакан с пивом. Спохватившись, он поставил стакан на ближайший столик. И сказал:
— Майк.
Тень сказал:
— Чэд.
Одри Бертон изо всех сил вцепилась Чэду в рукав. Она была бледна, как полотно, и на глазах у нее стояли слезы.
— Тень, — сказала она, — ты выродок. Выродок и убийца.
— Ты уверена, что знаешь этого человека, милая? — спросил Чэд. Ему было явно не по себе.
Одри Бертон посмотрела на него непонимающе.
— Ты что, спятил? Он сто лет на Робби работал. И его шлюха-жена была моей лучшей подругой. Его разыскивают за убийство. Меня из-за него допрашивали. Он же беглый рецидивист. — Она была на грани нервного срыва, голос у нее дрожал от едва сдерживаемого крика, и слова она выталкивала из себя на всхлипе, как третьесортная актриска, которую выдвинули на «Дневную Эмми»[104]. Кузина, с которой можно целоваться, подумал Тень. Шоу получилось пафосное.
Кругом все молчали. Чэд Маллиган посмотрел на Тень.
— Должно быть, какая-то ошибка. Ты не беспокойся, скоро все выясним, — сказал он и обернулся к собравшимся вокруг. — Все в порядке. Ничего страшного не произошло. Мы все выясним. Все в полном порядке! — И снова к Тени: — Послушай, Майк, давай выйдем отсюда.
Спокойно и уверенно. Вот у этого шоу получилось что надо.
— Да, конечно, — сказал Тень.
Чья-то рука легла ему на ладонь. Он обернулся и увидел, что на него смотрит Сэм. Он улыбнулся ей, изо всех сил стараясь сделать так, чтобы улыбка вышла ободряющей.
Сэм посмотрела на Тень, потом обвела взглядом лица людей, стоявших вокруг и смотревших на него. А потом сказала, обращаясь к Одри Бертон:
— Я не знаю, кто ты такая. Но. Сука. Ты. Первостатейная.
А потом встала на цыпочки, притянула Тень к себе и поцеловала его, крепко, прижав свои губы к его губам на бесконечно долгий срок, который длился, как показалось Тени, минут пять, хотя в реальном, тикающем на часиках времени, прошло, должно быть, не больше пяти секунд.
Странный поцелуй, подумал Тень, когда ее губы прижались к его губам: не мне он адресован. А адресован всем этим людям в баре: он нужен для того, чтобы дать им всем понять, что она знает, на чьей она стороне. Можно флагом размахивать, а можно поцеловать человека вот так, на глазах у всех. И пока поцелуй этот длился, он уже успел понять, что по сути он ей даже совсем и не нравится — по крайней мере в этом, самом прямом смысле слова.
Давным-давно, еще в раннем детстве, он прочел одну историю: про путешественника, который упал со скалы; вверху его ждали тигры-людоеды, а внизу — острые камни; он умудрился уцепиться за что-то посередке и висел над пропастью. Перед самым его лицом оказался кустик спелой земляники, а сверху и снизу — верная смерть. После чего следовал вопрос: и что теперь он должен делать?
И ответ был: есть землянику.
Тогда, в детстве, история эта показалась ему полной чушью. Никакого смысла. А вот теперь смысл в ней появился. Он закрыл глаза и самозабвенно окунулся в этот поцелуй, забыв обо всем вокруг, кроме губ Сэм, и ее кожи, нежной и сладкой, как та земляника.
— Будет, Майк, — раздался настойчивый голос Чэда Маллигана. — Прошу тебя. Пойдем, выйдем!
Сэм подалась назад. Она облизнула губы и улыбнулась — чуть не до ушей.
— А неплохо, — сказала она. — Совсем неплохо ты целуешься для парня! Ладно, нужно выйти — выходи.
После чего обернулась к Одри Бертон.
— А ты все равно — сука!
Тень бросил Сэм ключи от машины. Она поймала их одной рукой. Он прошел через весь бар и открыл наружную дверь, с Чэдом Маллиганом в кильватере. Пошел легкий снег: невесомые хлопья танцевали в разноцветных огнях вывески.
— Ну что, давай обсудим все это! — предложил Чэд.
Одри тоже вышла с ними. Вид у нее по-прежнему был такой, словно она вот-вот сорвется на крик. Она сказала:
— Он убил двух человек, Чэд. Ко мне домой приходили люди из ФБР. Он псих. Если нужно, чтобы я поехала с тобой в участок и дала показания, я поеду.
— Вы уже и так много всего хорошего сделали, мэм, — сказал Тень. — Шли бы вы отсюда, если не сложно.
— Чэд! Ты это слышал?! Он мне угрожает! — вскинулась Одри.
— Иди обратно в бар, Одри! — сказал Чэд Маллиган. Она собиралась было что-то сказать в ответ, но сжала губы с такой силой, что они побелели, и захлопнула за собой дверь.
— Ну и что ты на все это скажешь? — спросил Чэд Маллиган.
— Я никогда в жизни никого не убивал, — ответил Тень.
Чэд кивнул.
— Я тебе верю, — сказал он. — Уверен, с этим ее заявлением мы разберемся. Ты же не станешь доставлять мне проблемы, правда, Майк?
— Никаких проблем, — ответил Тень. — Это на самом деле какая-то ошибка.
— Вот именно, — сказал Чэд. — Так что теперь нам, наверное, следует проехать ко мне и там все уладить.
— Я арестован? — спросил Тень.
— Не-а, — ответил Чэд. — Если, конечно, тебе самому не хочется, чтобы я тебя арестовал. Но мне кажется, что ты проследуешь со мной в участок из чувства гражданского долга, а там мы во всем и разберемся.
Чэд похлопал Тень по бокам и оружия не обнаружил. Они оба сели в машину Маллигана. Тень снова оказался на заднем сиденье, с металлической сеткой на окнах. SOS! Караул! На помощь! — думал Тень. Он пытался мысленно подтолкнуть Чэда к правильному решению, как тогда, в Чикаго, сделал это с полицейским. — Это же Майк Айнсель, твой старый друг. Ты спас ему жизнь. Разве ты сам не понимаешь, как все это глупо? Почему бы тебе просто не оставить все как есть?
