Олег Бубела - Беглец
Поняв, что в Горах я уже не смогу повлиять на ситуацию, а следующее покушение на меня может быть более удачным, я оставил Морина на хозяйстве, а сам кинулся в Мард, поскольку к тому времени уже был уверен, что сопровождающий мою дочь не из числа наемников Каштарха. Этому в большей степени посодействовал мой друг Ринкаш, когда детально описал, что произошло у него дома. Сложив все сведения, известные о вас, я понял, что вы направляетесь в столицу, стараясь держаться в стороне от городов. Шаринон одобрил мой выбор и решил оставить наблюдателей в двух ближайших к столице городах, а сам с десятком людей засел в Вернере, решив, раз вы так умны, что собираетесь добираться к столице лесами, то если заедете в город рядом со столицей, то не по прямой, чтобы вас могли просчитать, а сделав небольшой крюк. Пока они добрались до городов рядом со столицей прошло еще три дня, за которые в Гномьих горах произошли большие события.
Пользуясь моим отсутствием, Каштарх вовсе потерял осторожность и открыто присвоил себе мои полномочия. Морин не высовывался, следя за ним со своими людьми. Через два дня он был уже в курсе всех планов Каштарха, осталось только взять его на горячем. Однако, схватив исполнителей, нанятых советником для еще одного покушения на принца, он слишком долго с ними возился, распутывая весь клубок, а самого Каштарха велел схватить только тогда, когда от своих наблюдателей узнал, что советник приказал группе наемников в Вернаре, где обнаружилась принцесса, захватить её, если получится, а если нет — убить.
Значит, я все же правильно поступил, оставив Алону одну в гостинице, подумалось мне. Ведь иначе маг просто выстрелил бы в неё с дальней дистанции тем же способом, что продырявил меня, так что я не успел бы ничего сделать. Я посмотрел на бледную принцессу, которая отстранилась от своего отца, с ужасом понимая, что её просто сделали приманкой, на которую ловили хищного зверя.
— К этому времени я уже достиг Марда, направляясь к нему по прямой и загоняя лошадей, и попросил Фариама помочь мне, направив в Вернар своих людей. — Продолжал король, не замечая, что Алона уже убрала свою руку и отодвинулась от него на край кресла. — Тем временем Морин старался сделать так, чтобы советник связался со своими людьми и отменил приказ. Но, несмотря на все усилия и пытки, которые применялись к нему, Каршатрх только смеялся, понимая, что терять ему уже нечего. Предполагая самое худшее, Шаринон и его люди получили приказ собраться в Вернаре вместе с воинами Фариама, чтобы отразить возможные нападения. Однако, они прозевали тот момент, когда вы приехали в город, потому что наблюдатели Фариама искали мужчину с гномой, а не отца с двумя детьми.
Вот что с людьми делает невозможность утром умыться, подумал я. Сразу постарел лет на десять. Надо будет хоть на себя в зеркало взглянуть. Хотя, может и не из-за меня это произошло, ведь Алону-то легко можно принять за ребенка. И как бы она не отнекивалась, рост ведь не изменишь.
— Остальное вы знаете, — закончил Шаракх. — Шариам сумел только к вечеру обнаружить, где вы поселились и узнать, что Алону забрали, а вы побежали за ней следом. Понимая, что ничем помочь они уже не смогут, гвардейцы остались ждать на постоялом дворе и надеяться на лучшее.
Алона медленно поднялась с кресла. Я почувствовал её обиду и растерянность.
— Ты знал… Ты специально послал меня, чтобы за мной охотились… — она с трудом сдерживала слезы.
— Прости меня, дочка… — в глазах Шаракха я также с удивлением обнаружил влагу.
— Нет… Нет!!!
Алона развернулась и бросилась к выходу. Я моментально поднялся и в три прыжка догнал её, а затем встал перед ней, не давая открыть двери. Она сначала пробовала меня обойти, а потом со злостью ударила кулачками мне в грудь. Я в ответ только обнял её и, не обращая внимания на её сопротивление, крепко прижал к себе. Она еще пару раз пыталась меня стукнуть, а потом просто спрятала лицо у меня на груди и разрыдалась. Шаракх встал со своего кресла и подошел к нам, но я лишь покачал ему головой, нежно прижимая к себе рыдающую Алону и шепча ей:
— Поплачь, родная, тебе будет намного легче… Плакать вовсе не стыдно…
Отец Алоны опустил плечи и весь словно постарел лет на десять. Я внезапно ощутил его горе и стыд, но уже ничему не удивлялся. Фариам тоже поднялся со своего кресла и встал позади Шаракха, вопросительно взглянув на меня. Я понял, о чем он, и слегка кивнул. Фариам опустил руку на плечо своего собрата-короля и тихо прошептал ему:
— Не нужно им мешать.
Он увлек отца Алоны обратно и усадил на кресло, сунув в руки бокал со стола, а я почувствовал, что поток слез уже иссяк и принцесса только тихонько всхлипывает у меня на груди. Я погладил её по голове, нежно подергал за её хвостик, а затем наклонил голову и прошептал ей на ушко, чтобы слышала только она:
— Сестренка, ты же знаешь, что я тебя очень люблю, поэтому плохого никогда не посоветую. Просто послушай меня немного, а потом поступай, как захочешь. Ладно? — дождавшись её слабого ответного кивка, я продолжил. — Алона, я думаю, у твоего папы действительно не было другого выхода, как отправить тебя приманкой. Если бы этого не произошло, в королевстве гномов весьма возможно вспыхнула бы гражданская война, и тогда много невинных пострадало бы. Я чувствую, как ему сейчас тяжело, больно и стыдно. Он очень переживает, что вышло все именно так, значит, действительно сильно тебя любит… Помнишь, я рассказывал, что не хотел бы становиться правителем, и приводил тебе наглядные примеры, так вот я забыл уточнить, что правитель… хороший правитель всегда обязан поступать так, как будет лучше не для него, а для страны, которой он правит. Так велит ему его долг… А твой папа, по всей видимости, очень хороший правитель (или же просто глупый, добавил я про себя), так что тебе нужно им гордиться и попытаться просто понять. Нет, не простить и не оправдать, а сперва понять, почему же он поступил именно так.
Принцесса подняла на меня заплаканное лицо, а я мягко стал вытирать влагу с её щек.
— Он действительно это чувствует? — неуверенно спросила она.
— Попробуй ощутить сама, вдруг у тебя получится, — ответил я и мягко повел её в сторону отца.
Если мои догадки верны, у неё просто обязано получиться! При нашем приближении король встал со своего кресло и с мольбой посмотрел в лицо дочери, а я отчетливо ощутил его чувство вины и глубокое отчаяние. Подведя Алону к отцу, я взял у того бокал, который тот все еще сжимал в руке, а затем немного отошел, предоставив свободу действий сестренке. Остановившись рядом со столиком, у которого стоял Фариам, я стал наблюдать за родственниками. Теперь есть два варианта, по которым пойдут события. Первый — Алона ничего не почувствует и станет для отца чужой, что грозит мне серьезными проблемами, так как оставить её здесь одну в таком состоянии мне не позволят остатки совести, так некстати обнаружившееся у меня…
