"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс

– Очень хорошо, – с уважением произнес он. – Тогда я могу…

– Защищай здание, Яслана.

Он почувствовал дрожь, но быстро обуздал себя и запер неподобающие чувства в глубине души. Огни Ада, даже если наркотики уже перестали действовать и теперь Джанелль вновь могла заниматься Ремеслом Целительницы, ее эмоциональное состояние по-прежнему осталось нестабильным. И она знала это.

– Кошка…

– Я справлюсь. Тебе не нужно бояться за свою жизнь из-за этого.

Люцивар усмехнулся:

– Вообще-то, когда ты шипишь и плюешься от ярости, я могу быть совершенно спокоен – в такие моменты надежнее тебя партнера не придумаешь.

Ее сапфировые глаза немного оттаяли.

– Я тебе это припомню.

Люцивар направился к выходу. Нужно будет следить за тем, чтобы каждую пару часов она не забывала попить и съесть что-нибудь. Он решил поговорить с Мари. Джанелль всегда было легче уговорить оторваться от дела и перекусить, если это нужно ее помощнику.

В этот миг он почувствовал вновь усилившееся давление тел на щит и услышал крики молодых Предводителей, оставшихся снаружи.

С Мари можно будет поговорить и позже. Джинка вернулись.

9. Кэйлеер

Люцивар прислонился к высокой крыше колодца и с благодарностью принял кружку кофе из рук лорда Рандала. Напиток оказался крепким, мутным и неприятно горчил, но эйрианцу было все равно. К этому моменту он бы выпил и мочу, если бы она только была горячей.

Джинка постоянно нападали на протяжении всей ночи – иногда небольшими группами, которые врезались в щит и поспешно мчались прочь, иногда – сотнями тел, пытавшихся пробить щит, пока Люцивар резал их заживо. Не было ни сна, ни отдыха. Только постоянно возрастающая усталость и физическое истощение, вызванное необходимостью постоянно транслировать энергию, бережно копившуюся в Камнях. Рандал и другие Предводители опустошили свои резервы к тому времени, как он и Джанелль прибыли сюда вчера, поэтому теперь эйрианец был их единственной защитой и последним воином, способным сражаться.

Люцивар неожиданно сообразил – к счастью, не слишком поздно, – что джинка, пользуясь прикрытием тел вокруг купола, начали подкапывать землю, чтобы проникнуть в их маленькую крепость через подземный ход. Ему пришлось протянуть щит на пять футов под землю, а затем заключить здание уже не в купол, а в сферу.

Пока Предводители сражались с немногочисленными вражескими воинами, успевшими проникнуть под купол, Люцивар, движимый инстинктом, помчался к северной стороне здания и завернул за угол в тот миг, как один из джинка помчался к колодцу. В глиняном горшке, который он держал в руках, было достаточно концентрированного яда, чтобы уничтожить их единственный источник воды. Поэтому пришлось оградить щитом и колодец.

Как только удалось отразить опасность, угрожавшую с севера, и колодец тоже оказался в радиусе действия заклинания, колдовской шторм, ранее бушевавший над всей деревней, сместился и сжался вокруг защищенного здания. Уже не скрывая причиняемых разрушений, он превратился в плотное переплетение ментальных нитей, невидимое облако, полное молний, которые угрожающе шипели каждый раз, когда прикасались к щиту.

Дополнительные укрепления и постоянное сопротивление чужому Ремеслу постепенно делали то, с чем не справились бы сами джинка, – подтачивали силы Люцивара, неуклонно приближая его к финальной черте. Он сможет продержаться еще день. Может, два. А потом в щите появятся слабые точки, через которые колдовской шторм сможет просочиться внутрь и окончательно спутать и без того утомленные сознания, и через них же нападут джинка, чтобы атаковать и без того утомленные тела.

Он некоторое время позволил себе с удовольствием представлять, как настоит на том, чтобы Джанелль вернулась в Цитадель и привела помощь, однако быстро отбросил эту идею. До тех пор пока она не завершит исцеление раненых, никто не сможет убедить ее покинуть здание. Если он признается, что щит может упасть, она, скорее всего, поставит собственный, Черный, еще больше изматывая тело, и без того быстро слабеющее от напряжения. Большая целительская паутина, которую она сотворила, чтобы поддержать силы всех раненых до тех пор, пока можно будет ими заняться, выпивала энергию ее тела. Сосредоточившись полностью на своих обязанностях, она не задумываясь пустит вход все силы, даже те, которые необходимы ей самой для жизни. И Люцивар заранее знал, что скажет Джанелль, если он начнет возражать, говоря, что она причиняет себе слишком большой вред. За все нужно платить.

Поэтому он придержал свой язык – и свой гнев тоже, намеренный выстоять до тех пор, пока кто-то из Аджио или Цитадели не придет сюда, чтобы найти их. Сейчас, стоя на предрассветном холоде, он не находил сил даже на то, чтобы заставить тело вырабатывать собственное тепло, по этому с наслаждением обхватил ледяными руками теплую чашку.

Рандал молча прихлебывал кофе, повернувшись к деревне спиной. Он был типичным рихлендцем – светлокожим, с выцветшими голубыми глазами и редеющими темно-русыми волосами. Тело его уже начало раздаваться вширь, однако мышцы по-прежнему были весьма впечатляющими, и он обладал большей выдержкой и выносливостью, нежели все три молодых Предводителя, вместе взятые.

– Все женщины, способные работать, сейчас помогают на кухне, – через несколько минут произнес Рандал. – Они с благодарностью приняли оленину и другие припасы, которые вы принесли с собой. Мясо они используют преимущественно для того, чтобы варить бульон для людей, получивших наиболее тяжелые ранения, но обещают остальное потушить с остатками овощей. Нужно было видеть кислые взгляды, которыми они встретили Мари, настоявшую на том, чтобы первые порции достались нам. Огни Ада, они были недовольны даже тем, что пришлось сварить нам эту бурду на завтрак, а я ведь стоял на кухне и все слышал. – Он с отвращением покачал головой. – Проклятые лэндены. Дошло до того, что дети разбегаются с воплями, когда мы входим в деревню. Они держатся поодаль, постоянно складывая за спиной знаки, оберегающие от зла, зато громко верещат, как только им нужна помощь.

Люцивар отхлебнул быстро остывший кофе.

– Если ты так не любишь лэнденов, почему примчался на выручку, когда джинка атаковали их?

– Я защищал не их. Землю. Я не потерплю этой грязи в Эбеновом Рихе. Мы пришли защищать свою землю – и вытащить этих двоих. – Плечи Рандала жалко поникли. – Огни Ада, Яслана! Кто мог бы подумать, что мальчишка способен создать такой щит?

– По всей видимости, никто из жителей Аджио. – Прежде чем Рандал успел ответить какой-нибудь колкостью, Люцивар жестко продолжил: – Если Мари и Кевин важны для вас, почему вы не позволили им жить в Аджио вместо того, чтобы оставлять их здесь, где над ними только насмехаются и унижают?

Лицо Рандала приобрело насыщенный малиновый оттенок.

– Что может знать Верховный Князь, носящий Эбеново-серые Камни, об унижениях и насмешках?

Люцивар не знал, почему он принял решение ответить на этот вопрос – потому что ему теперь было все равно, что о нем подумают, или же потому, что сомневался, что они выживут.

– Я вырос в Террилле, а не Кэйлеере. Я был слишком молод, чтобы помнить своего отца, когда меня забрали у него, поэтому я вырос, твердо веря в то, что был полукровкой-ублюдком, нежеланным и никому не нужным. Ты не знаешь, что значит быть ублюдком в эйрианском охотничьем лагере. – Люцивар горько рассмеялся. – Их любимым оскорблением было «твоим отцом был джинка». Ты хоть представляешь, что это значит для эйрианца? Думать, будто ты был зачат мужчиной, принадлежащим к ненавидимой расе, что твоя мать, судя по всему, добровольно пошла на сношение, раз уж она оставила и родила тебя? Полагаю, я имею довольно четкое представление о том, как себя чувствует Кевин, живя здесь.

Рандал прочистил горло.

– Мне стыдно признаваться в этом, но ему было бы ничуть не легче в Аджио. Леди Эрика пыталась найти для него место при своем дворе – считала себя обязанной сделать это, поскольку его зачал ее бывший консорт. Но он был там несчастен, к тому же здесь остались Мари и ее бабушка. Поэтому он вернулся.