Мэри Стюарт - Хрустальный грот
— Если ты сделаешь все, как я сказал, вам с королем удастся поговорить и утешить друг друга. И никто об этом не узнает.
Она резко вскинула голову.
— Нет, — продолжал я. — Это ты предоставь мне. Здесь вступает в дело магия. В остальном доверься мне. Тебе надо только добраться до Тинтагела и ждать. Я приведу к тебе Утера. И обещаю тебе, ради короля, что он не будет сражаться с Горлойсом и что после того, как вы с ним встретитесь в любви, Корнуолл обретет мир. Что до того, как все произойдет, — это в руке Божией. Я могу сказать тебе только то, что знаю. Та сила, что сейчас во мне, — от него, все мы в Его власти, и Он волен творить или разрушать. Но могу сказать тебе, Игрейна, что я видел яркое пламя и в пламени — корону и меч, стоящий на алтаре подобно кресту.
Она быстро встала, и впервые за все время я увидел в ее глазах подобие страха. Открыла рот, словно собираясь заговорить, потом снова стиснула губы и повернулась к окну. Снова остановилась, не дойдя до него, но я увидел, как она подняла голову, словно задыхаясь. Ей не хватало крыльев. Если она провела юность в Тинтагеле, неудивительно, что ей хочется научиться летать.
Игрейна подняла руку, отвела волосы со лба и заговорила, глядя в окно, не оборачиваясь ко мне.
— Сделаю, как ты говоришь. Если я скажу ему, что жду ребенка, он отвезет меня в Тинтагел. Там рождаются все герцоги Корнуолла. А после мне придется довериться тебе.
Она обернулась и взглянула на меня, уронив руки.
— Если мне удастся хотя бы поговорить с ним… только поговорить… Но если ты из-за меня принесешь кровопролитие в Корнуолл или смерть моему мужу, я проведу остаток жизни, молясь всем богам, чтобы и ты, Мерлин, погиб, преданный женщиной.
— Согласен на это. А теперь мне пора. Не могла бы ты послать со мной кого-нибудь? Я приготовлю и пришлю тебе питье. Это будет всего лишь маковый отвар, так что можешь спокойно выпить его.
— Возьми Ральфа, моего пажа. Ты увидишь его за дверью. Это внук Марсии, ему можно доверять так же, как ей.
Она кивнула пожилой женщине, которая уже направилась к двери, чтобы отворить ее мне.
— Тогда я передам тебе весть через него с моим слугой Кадалем. А теперь — спокойной ночи.
Когда я уходил, она неподвижно стояла посреди комнаты, озаренная пламенем.
Глава 6
Мы бешено мчались в Корнуолл.
Пасха в тот год была ранняя, поэтому зима едва успела смениться весной, когда бурной черной ночью мы остановили коней на утесе близ Тинтагела и всматривались во тьму против яростного ветра. Нас было всего лишь четверо: Утер, я, Ульфин и Кадаль. До сих пор все шло гладко, так, как было задумано. Время подходило к полуночи двадцать четвертого марта.
Игрейна выполнила мои указания до последней мелочи. В ту ночь, в Лондоне, я не осмелился прямо от нее пойти к Утеру, боясь, что об этом доложат Горлойсу, да он все равно, наверно, спал. А наведался ранним утром, пока он умывался и готовился к коронации. Он отослал всех слуг, кроме Ульфина, и я мог без обиняков объяснить ему, что он должен делать. Утер принял питье, выспался и теперь выглядел значительно лучше. Он довольно бодро приветствовал меня и выслушал, сверкая блестящими, ввалившимися глазами.
— И она сделает все, как ты сказал?
— Да. Она дала мне слово. А ты?
— Знаешь, что да!
Он взглянул на меня в упор.
— А теперь скажи, что будет?
— Я же говорил. Будет ребенок.
— А, это! — Он нетерпеливо дернул плечом. — Ты прямо как мой братец — он тоже ни о чем другом не думал… Ты все еще работаешь на него?
— Можно сказать, что да.
— Ну ладно, наверно, рано или поздно все равно придется завести. Да нет, я спрашивал про Горлойса. Что будет с ним? Ведь дело рискованное?
— Делай, как я: доверься времени. Могу только сказать, что твое имя и твое королевство переживут дела этой ночи.
Короткое молчание. Он смерил меня взглядом.
— Ну что ж, ладно. Довольно и этого.
— И правильно. Ты переживешь его, Утер.
Он внезапно рассмеялся.
— Клянусь страстями Господними, парень! Это я и сам бы мог предсказать. Ему жить еще лет тридцать, он не привык отсиживаться дома, когда дело доходит до драки. Это еще одна причина, почему я не хочу, чтобы его кровь пала на меня. Да, кстати…
Он обернулся к Ульфину и принялся отдавать распоряжения. Это снова был прежний Утер: бодрый, немногословный, точный. Немедленно отправить гонца в Каэрлеон, чтобы войска оттуда перебросили в Северный Корнуолл. Сам Утер отправится в Корнуолл прямо из Лондона, как только сможет, с небольшим отрядом, туда, где будут стоять его войска. Так королю удастся ненамного отстать от Горлойса, хотя герцог уедет сегодня, а королю придется остаться здесь на празднества, которые протянутся еще целых четыре дня. Другой гонец должен отправиться по дороге, по которой мы поедем в Корнуолл, и проследить, чтобы на всем пути, недалеко друг от друга, были приготовлены подставы.
Все вышло так, как я рассчитывал. Я видел Игрейну на коронации: безмолвная, сдержанная, прямая, как стрела, глаза в пол, и такая бледная, что если бы я сам не говорил с ней накануне, то поверил, что она и впрямь беременна. Никогда не перестану удивляться женщинам. Что у них на уме, никакая сила понять не поможет. Что герцогиня, что шлюха — все они умеют лгать, даже не учась. Наверно, это то же, что с рабами или с животными, которые инстинктивно притворяются камнем или сучком, чтобы спастись от врагов. Она просидела всю долгую, блистательную церемонию белая, как воск, словно вот-вот растает. Потом я мельком увидел ее в окружении женщин, которые уводили ее прочь от блестящей процессии, что медленно двигалась в сторону пиршественного зала. В середине пира, когда вино уже лилось рекой, я заметил, как Горлойс незаметно удалился из зала кое с кем из гостей как бы по нужде. Обратно он не вернулся.
У того, кто знал правду, Утер мог вызвать больше подозрения, чем Игрейна, но благодаря усталости, вину и возбуждению от того, что должно было свершиться вскоре, он тоже был достаточно убедителен. Люди вполголоса шептались о том, как он разгневался, когда обнаружил, что Горлойс исчез, и как клялся, что отомстит тотчас же, как только расстанется со своими царственными гостями. Быть может, гнев этот был чересчур пылок и угрозы в адрес герцога чересчур суровы — ведь, в конце концов, герцог всего лишь защищал свою жену, но король и до того вел себя достаточно несдержанно, так что люди сочли это всего лишь продолжением тех же безумств. А звезда Утера была теперь столь ярка, столь ослепителен был блеск взошедшего на престол Пендрагона, что Лондон простил бы ему даже похищение. Скорее Игрейну винили за то, что она отказала ему.
