Джулия Смит - Король-колдун
Иллюзия разбилась, но Мудрец этого не понял — мозг его повредился под воздействием магии Атайи и корбалов.
— Ну что, теперь ты испугался меня? — взвизгнул он, не обращая внимания на изменившийся облик Атайи и вертясь, словно сумасшедший, в поисках исчезнувшего архангела. — Ты ушел, чтобы продолжать излагать Господу свои лживые домыслы обо мне? — Брандегарт потряс кулаком, угрожая небесам, проклиная их и все, что они несли в себе. — Все вы замышляете против меня! Я буду говорить с Ним без вашей помощи. Мне не нужны посредники. Он сам узнает меня!
Схватив ящик за кожаный ремень, Люкин попытался выскочить за пределы арены, однако Мудрец схватил его и с дьявольской силой дернул обратно.
— Отдай мне корону! Я увижу Его… и корона станет моим даром Ему. А если кристаллы и вправду содержат некую тайну, то Он расскажет ее мне!
Лицо Люкина побелело как мел, губы некоторое время конвульсивно дергались, прежде чем архиепископ смог вымолвить несколько слов.
— Увидеть Его? Дар? Что вы…
— Отдай ее мне!
Мудрец сжал один из кожаных ремней и выдернул ящик из рук архиепископа.
— Нет! Корона бесценна! Это единственная надежда Кайта в борьбе против…
Не обращая внимания на протесты Люкина, Мудрец задрал голову к небесам и прокричал словно герольд, оповещая о своем прибытии.
— HINC LIBERA ME!
Однако архиепископ не собирался так легко отдавать свою добычу — он ухватился за ящик, и его тело соприкоснулось с телом Мудреца как раз в то мгновение, когда Брандегарт произнес заклинание. Тела обоих замерцали, теряя свои очертания, словно утренний туман. Транслокация, — изумленно выдохнула Атайя. На сей раз Мудрец намеревался не просто проскочить место между мирами, которое считал Раем. Сейчас он прямиком направлялся туда — в место, откуда никто еще не возвращался.
Мудрец был слишком истерзан противостоянием короне, поэтому заклинание вышло очень слабым. Снова и снова он и Люкин то появлялись, то исчезали, словно луна, выползающая из-за облака, чтобы затем вновь скрыться за ним. Лицо архиепископа исказил безумный ужас, тогда как в глазах Мудреца сияли безрассудные надежды — Брандегарт был уверен в том, что впереди его ждет награда и оправдание.
После нескольких секунд неопределенности Мудрец и его пленник окончательно исчезли из виду, и где-то очень близко Атайя услышала эхо от вопля Люкина, словно из полузабытого ночного кошмара. Очевидно, архиепископа терзала непрерывная боль — боль, которую раньше Люкин не стеснялся причинять пленникам Трибунала. Вопль перешел в мучительный визг, когда плоть архиепископа стала разваливаться на куски, оставляя только душу, если, подумала Атайя, у Люкина имелась душа. Суждено ли ей остаться там, спросила себя Атайя. Или душа архиепископа будет заброшена в место, где нет прощения, в место, которое предназначено для тех, кто совершал великое зло на этой земле?
Затем принцесса услышала голос Мудреца, звучавший гораздо тише, чем голос Люкина, но с той же мукой. Но и этот голос наконец умолк на пределе, который могло выдержать человеческое существо. Молчание повисло над ареной. Что бы ни происходило здесь раньше, сейчас все закончилось. Теперь покровы поддерживало биение одного-единственного сердца.
Лишь только Мудрец пропал для этого мира, Кровавые Покровы начали растворяться, плавясь, словно воск под летним солнцем, и оставляя после себя белые лужицы. Сквозь темень в глазах Атайя увидела неясные очертания сотен тел, лежащих на мостовой, некоторые все еще бились в предсмертных судорогах. Принцесса узнала Курика, невидящим взглядом уставившегося в небеса. Рядом с ним кто-то стоял — неужели Николас? — глядя на нее с напряженным ожиданием. Город погрузился в хаос, вокруг свирепствовали пожары — дело рук тех колдунов, кому корона не даровала мгновенную смерть.
Принцесса упала на колено — израненная окровавленная женщина в разодранной юбке. Сердце билось еле-еле — так медленно по сравнению с тем, как оно билось совсем недавно, подумала Атайя.
Хотя принцесса понимала, что над ней сияет солнце, она видела неясно, словно в сумерках. Тело разваливалось на куски от напряжения, похожего на утомление после транслокации, только умноженное в сотни раз, готовясь погрузиться в бесконечный сон. Атайя не чувствовала боли — лишь мягкое сползание в никуда, словно она замерзала от холода. Принцесса была уже так далеко, что даже не боялась теней, обступивших ее со всех сторон. Устала… как же она устала. Атайя чувствовала себя так, словно ее, с головы до ног одетую в шерсть, бросили в тепловатую воду. Ткань намокала и медленно тащила ее вниз, в холодные и мрачные глубины.
Я исполнила свой долг, как и обещала. Пожалуйста, — умоляла она ту силу, что управляла судьбами людей. — Пожалуйста, пускай все закончится.
Оставалось сказать одну вещь, еще одну вещь, прежде чем она сможет отдохнуть. И так как покровы растворились, те, кто оставался вокруг, могли теперь услышать слова победителя.
— Я Мудрец острова Саре, — произнесла Атайя громко, хотя, когда услышала собственный слабый голос, ее уверенность в себе тут же улетучилась. — Но я не прошу никого из вас следовать за мной. Я навеки упраздняю этот титул — миссия Мудреца завершена. — Атайя вздохнула… Боже, как тяжело. — Новый король Кайта — Мэйлен Трелэйн, сын моего покойного брата.
Король-колдун, хотя никто, кроме Джейрена, еще не знает об этом.
Затем мир бешено закружился вокруг нее, и принцесса рухнула на еще не остывшее тело Дарэка. Вначале Атайя слышала топот ног, чувствовала тепло рук на лице, но вскоре сознание покинуло ее, магическая сила оставила принцессу, смешавшись с кровью брата на булыжниках мостовой.
Глава 21
— Разве дата похорон еще не установлена? — спросил Джейрен, осторожно нарушая молчание.
С мягким скрипом петель Николас открыл ставни, впуская бархатные солнечные лучи.
— Нет, — ответил он усталым голосом, совершенно не гармонирующим с ярким утренним светом. — Но и ждать больше мы не можем. Твое заклинание сохраняет тело неповрежденным, однако… — Принц содрогнулся, словно маленькая пушистая тварь коснулась его ботинок. — По-моему, в этом есть что-то жуткое — держать его в таком состоянии. А сейчас, когда Сесил и дети приехали, у нас и вовсе нет причин для задержки. Что касается Атайи… — Николас сокрушенно вздохнул. — Конечно, ей хотелось бы присутствовать на похоронах, но кто знает, когда она будет готова к этому?
Звук ее имени, а также утренняя прохлада, проникшая под одеяло, постепенно пробудили Атайю ото сна. Принцесса открыла глаза, почти уверенная, что увидит вокруг себя облака, звезды и разнообразные крылатые создания, однако окружающая действительность выглядела совсем не так величественно. Перед Атайей находилась ее спальня в Делфархаме со старыми синими покрывалами и ветхой мебелью. Дневник лежал открытый рядом с кроватью, светло-желтые страницы заполнены изящным почерком Джейрена. Несмолкающий шум голосов раздавался из соседней гостиной.
