Вероника Иванова - Раскрыть ладони
— А если я потом решу вернуть всё имущество Анклаву? Не боитесь такого исхода?
Амиели сощурился, изучая выражение моих глаз:
— Нет.
— Почему же?
— Потому что ты честный человек и, зная, какие мотивы вели меня, приняв предложение, не сможешь поступить наперекор. Я ведь мог объявить тебя наследником и без всего этого разговора, но не стал.
— И что вас остановило?
Улыбка разбежалась по лицу старика сеточкой морщин:
— Добрая воля всегда сильнее злой. Я не буду тебя просить, не буду рассказывать о своих терзаниях и горестях, чтобы тебя разжалобить. Я просто предлагаю: возьми то, чем владею я, и владей сам. Владей, как пожелаешь. Захочешь отдать всё магам? Отдавай. Ведь ты будешь делать это сам, по собственной воле и собственному разумению, а значит, будешь прав.
Щедро. И искренне. Разве можно устоять перед подобным сочетанием? А помощь старику нужна, и ещё как. Причём именно моя помощь, потому что во всей Саэнне, а может быть, и повсюду за её пределами не найдётся человека, способного бросить вызов Анклаву. Я — брошу. Легко. Особенно тому Анклаву, который знаю. Но тому, который могу создать...
Да, есть, над чем подумать, и серьёзно.
Два заманчивых пути сразу. Но с одного ли перекрёстка?
* * *— Мастер принимает посетителей?
Мастер... Я — мастер влипать в несуразные неприятности. Кому-то понадобилось моё искусство? Сомневаюсь. Но раз уж пришёл, прогонять не буду. А хочется, страсть как! Хочется молча указать на дверь, отказывая просителю даже в нескольких словах. На дверь, да...
Нет, сегодня всё исполнено по правилам, причём, по моим. А свои правила я соблюдаю всегда.
— Что вам угодно?
— Мастер запамятовал? Я оставлял заказ на оружие. «Вдову». Вспомнили?
«Вдова-а-а-а»! Я же так и не доделал рукоять! Сначала не успел, навалились другие дела, а потом демон пустил весь закупленный шёлковый шнур на поправку моих ладоней. Нехорошо. Надо брать ноги в руки и бежать в лавку, а пока что... Хотя бы извиниться:
— Прошу прощения, ваш заказ ещё не готов. Задержка произошла исключительно по моей вине, поэтому можете вычесть из оговорённой цены половину стоимости тех услуг, что должен был выполнить я. В свою очередь постараюсь сделать всё возможное, чтобы не доставлять вам дальнейшего неудобства, и...
— Нет, это уже ни на что не похоже! — горестно всплеснула руками Тень. — Слушай, а пару дней назад, в подвале Виноградного дома кого я видел? Может, у тебя ненароком завёлся брат-близнец?
Я отложил в сторону книгу, которую листал, чтобы хоть чем-то занять пальцы. Занимать мысли, слава богам, не требовалась, даже наоборот, возникало настойчивое желание их утихомирить и уговорить вздремнуть хотя бы часок-другой.
— Пришёл посмеяться?
— Посмеяться?! — Убийца метнулся к столу, за которым я сидел, и упёрся ладонями в край столешницы, нависая над беспорядком, успешно сотворённым мной из листов бумаги, как переплетённых, так и разрозненных. — Впору рыдать самыми горючими слезами!
— У тебя умер кто-то близкий?
— Да. Умер. Я!
Потираю глаз, рассеянно разглядывая Тень, под завязку наполненную негодованием. Если дать волю воображению, можно усмотреть недовольство даже в мечущихся по бледной коже завитках татуировки.
— Соболезную.
— Ой, благодарствую! Ты не дурак, хотя лучше бы был дураком.
— Лучше кому?
— Тебе. Мне. Всем! А ты не дурак. Ты... — медлит, подбирая слова. — Ты сволочь!
Какое громкое заявление. Справедливое? Вне всякого сомнения. Но что взамен? Я должен оскорбиться? Удивиться? Разозлиться? Наверное. Но ничего похожего не будет, потому что... Я же стремился разорвать всё и навсегда? Хотел. И наилучшим образом добился поставленной цели!
— Это всё, что ты хотел мне сказать?
Тень меняет негодование на подозрительность:
— Нет. А ты не хочешь узнать, почему именно «сволочь»?
— Представь себе, не хочу. Я и так знаю.
— Э, нет! — Он довольно грозит указательным пальцем. — Не знаешь! Ты что думаешь? Думаешь, я злюсь из-за того представления, что ты устроил в подвале? Ни капельки! Я злюсь из-за того, что произошло пару минут назад.
Пару минут назад он вошёл в дверь моей комнаты, только и всего. Кто-то испортил ему настроение по пути к дому Туверига? А я-то здесь причём?
— А разве что-то произошло?
— Да! — Тень сияет, торжествующе и ярко, как начищенные кирасы стражников Амиели, но молчит, вынуждая спросить:
— Что?
— Ты меня жестоко обманул.
А, он насчёт «вдовы»! Но я ведь уже извинился. Мало? Надо повторить?
— Я доделаю заказ так быстро, как смогу. И если тебя это волнует, вовсе не буду брать денег за свою часть работы.
— Вот! Снова! — Убийца звонко хлопнул ладонями по столу, ловко найдя свободные места для ладоней. — Ты надо мной нарочно издеваешься?
Растерянно хмурюсь:
— Я не понимаю ни единого твоего слова. Ты меня обвиняешь? Но в чём?
Он с минуту грозно смотрит мне прямо в глаза, потом тяжело вздыхает и пристраивает пятую точку на столе, поверх бумаг, оказываясь ко мне вполоборота. Я вижу только профиль: прямой нос, счастливо избежавший переломов, плавную линию высокого лба и решительно выдвинутый вперёд подбородок, но чтобы почувствовать разочарование Тени, довольно услышать обиженное:
— Ты должен был сказать совсем другое. Тот «ты», который был в подвале. Тот, который спас меня, пожертвовав собственной выгодой.
— И что же тот «я» должен был сказать?
— Не знаю точно. Накричать. Обругать. Ведь, в конце концов, я всё видел сам и не имел права приходить и требовать: «Заказ на стол!»
— И что случилось бы, поступи я так, как тебе кажется правильным?
Он совсем отвернулся и пробурчал:
— Неважно. Всё равно этого не случилось.
— Нет уж, раз заикнулся, говори всё!
— Зачем?
— Затем, что мне любопытно.
— Только любопытно?
— Этой причины мало?
— Не знаю. Может быть, даже многовато.
— Так скажешь?
Пальцы лежащей на столе ладони выбивают нерешительную дробь.
— Когда я умер... Вернее, за мгновение до смерти я подумал, что ты изменился. Что наконец-то стал настоящим. Что научился сам принимать решения. А ты... Всё испортил.
— Чем?
— Этим своим... «Исключительно по моей вине», «постараюсь сделать всё возможное», «можете вычесть из оговорённой цены»... И как у тебя язык только повернулся?!
Случись наш разговор чуть раньше, ещё до поступления щедрых предложений Эбери и Райта, я бы ни за что не догадался, о чём мне сейчас стараются сказать, но никак не могут описать всю глубину чувства словами.
Он тоже счёл меня равным. Себе? Ну конечно же! Ведь человек может мерить другого только своей собственной меркой. Счёл равным и, подобно моим предыдущим собеседникам, загорелся азартом воплощения далеко идущих планов? Может быть, но мне почему-то кажется иначе. Скорее похоже, что Тень искренне обрадовалась, как будто долго-долго искала, уже почти отчаялась найти и вдруг... Столкнулась нос к носу. А мгновением спустя несколько моих слов надёжно похоронили детский восторг осуществлённой мечты. И кто я после этого?
