Кирилл Довыдовский - Каятан
— Кажется, это последний, сэр, — абсолютно невозмутимым голосом проговорил Марк: в руке он держал арбалет. Кира, к своему стыду, вспомнила о дворецком только сейчас и была ужасно рада, что он не пострадал. Поняв, что вроде бы все заканчивается хорошо, Кира бросилась к отцу.
— Папа, ты не ранен?! — взволновано воскликнула она. У него на одежде виднелась кровь.
— Нет, нет, все в порядке, — рассеяно ответил он, не отрывая взгляда от того странного парня. Вдруг в его лице что-то изменилось, он повернулся к ней. Быстро спросил: — Ты не пострадала? С Рианой и Лианой все в порядке? Один из них вбежал в дом…
— С девочками все в порядке, они в оружейной, — ответила Кира, — а тот человек… я его… остановила.
— Ничего, моя хорошая, — он обнял ее, но только на секунду, наверное, чтоб она не разрыдалась. Они еще не были в безопасности, — все будет хорошо. Марк, — отец обернулся к дворецкому, — сходи в оружейную, забери девочек и сразу сюда, постарайся, чтобы они видели поменьше. Какое-то время у нас есть, но нам лучше поспешить.
Когда Марк скрылся в доме, Кира вспомнила, что недалеко от них был еще один человек, принимавший участие в событиях. Она подняла к глазам свой меч. Кончик клинка был вымазан в крови, а чуть выше середины краешек лезвия был едва заметно примят сразу в нескольких местах, как будто повторяя контур ладони… Кира дотронулась до металла на месте вмятины. Он был такой же, как и всегда, только мокрый от дождя. Отец тоже смотрел на ее меч.
— Пап, а кто он? — шепотом спросила она.
— Не знаю, а что касается меча… первый раз вижу подобное…
— Не знаешь? Но…
— Поверь, я удивлен не меньше тебя.
Он еще насколько секунд разглядывал меч, потом произнес:
— Ладно… Молодой человек, — обратился он к темноволосому, который с момента окончания боя оставался странно неподвижным, как будто боясь пошевелиться. Его меч уже был в ножнах, он смотрел перед собой, держась рукой за грудь, его глаз под волосами не было видно.
— Молодой человек, — повторил отец спустя несколько секунд, так как парень не откликнулся. — Думаю, мы должны вас отблагодарить…
Он не договорил. Внезапно темноволосый чуть покачнулся… и опрокинулся на спину, даже не сделав попытки подставить руки.
— Так я и думал, — сказал отец, быстро подбегая к парню. Кира последовала а ним. Парень держался рукой за грудь, неестественно часто дышал.
— Что с ним? — спросил она.
— В него выстрелили «шершнем». Болт он как-то умудрился отбить, но «шершень» для того и предназначен, чтобы срабатывать от удара. — Он стал ослаблять парню воротник.
— «Шершень»? — переспросила Кира, — Что это?
— Насадка для стрелы или болта. Там специальный яд, он распрыскивается от удара и убивает… в течение двадцати секунд, причем последние секунд… восемнадцать ты просто корчишься от боли, и спасти может только очень сильный маг, если тебе досталась маленькая порция. Очень дорогая штука. Добыть для нее яд может только маг, но сами они такими не пользуются, в их распоряжении есть намного более удобные инструменты. Хотя Хасат мог снабдить своих псов чем-нибудь подобным…
— Но он не корчился, — заметила Кира, — скорее даже наоборот.
— В том-то и дело, — согласился он, — я сначала тоже подумал, что ошибся. Но потом, когда увидел, что он тут вытворял, подумал, что он вполне мог бы перетерпеть какое-то время… хотя я о таком никогда не слышал.
В этот момент дыхание парня немного выровнялось… и он чуть приподнял веки.
— Если… — это заговорил темноволосый, слова давались ему с трудом и были едва слышны, — если теперь выяснится… что вы тут все преступники и вообще… — он закашлялся, — безжалостные убийцы… будет довольно-таки забавно…
Кира поняла, что это агония. Перед смертью ему неожиданно стало немного лучше, и он решил… пошутить, что ли. А ведь он совсем молодой и решил помочь совершенно незнакомым людям: по какой-то причине…
— Ты продержишься еще пару часов? — спросил парня отец. — В Туалоне мне для тебя мага теперь не найти, но если бы ты смог продержаться, возможно, я нашел бы кого-нибудь. Кстати, как тебя зовут?
— Не знаю… продержусь я или нет, но чувствую я себя не очень… — ответил темноволосый, — а зовут меня… — он внезапно замолчал. Несколько секунд он не двигался, кажется, даже не дышал и вдруг… захрипел, Кира увидела вытекшую у него изо рта струйку крови, он перевернулся на живот, оперся руками и встал на ноги. Кира была поражена. Ничего себе последнее издыхание! Да на такой агонии сотню лет можно продержаться!
— Мне… надо… идти, — раздельно проговорил он, но с места сдвинулся не сразу.
Разведя руки в сторону, резко ударил себя в грудь. Вскрикнул от боли, согнулся… но через мгновение он уже более-менее твердо стоял на ногах.
— Вы бы присматривали за своими дочерьми, граф, — повернув голову к отцу, неожиданно произнес он вполне осмысленным голосом, Кира опять не увидела глаз, — особенно за той, что на людей кидается…
Он бросил быстрый взгляд на Киру — лицо, залепленное волосами и залитое кровью, оставалось закрытым — и, с трудом перебирая ногами, дошел до открытых ворот и, обойдя створку, скрылся из виду.
Кира взглянула на отца. Она бы, наверное, засмеялась, какой удивленный у него был вид, но ее взгляд наткнулся на один из лежащих на камне трупов, потом еще на один… Она вновь почувствовала тошноту.
— Пап, нам ведь нужно торопиться, — послабевшим голосом произнесла она.
Едва глянув на нее, он тут же скомандовал забираться в карету.
— Мой чемодан…
— Нет времени.
Кира забралась в карету.
Глава 9
1115 г. Термилион. Туалон. «Свежевыпотрошенный кролик».
13 день 2-го месяца.
Астерон
— Два парня и девушка. Остановились здесь несколько дней назад.
Астерон ждал ответа, но до трактирщика никак не могло дойти, чего от него хотят. Кто они такие и кто их сюда послал, он догадался правильно. Вопрос об отказе в оказании всей возможной помощи с его стороны даже не стоял. Астерон успел привыкнуть, что окружающие реагируют на него именно так. Поведение того дерзкого мальчишки в этом отношении было большим сюрпризом. Успела пройти неделя, а наглец так и не ответил за свою дерзость. Это раздражало.
Хорошо хоть, что трактирщик вел себя так, как и должен был вести в такой ситуации любой здравомыслящий житель термилионской столицы. К сожалению, похоже, от страха хозяин гостиницы решил потерять способность внятно выражаться.
— Я… э-э… господин… все, что пожелаете…
