Алексей Переяславцев - Пещерная тактика
— А что будем делать с этими кристаллами? — и Гирра указала когтем на добытую кучку.
Отчетливо запахло паленым. Наверняка догадалась не она одна, но только у этой умной драконочки хватило отваги заговорить вслух. Желтая карточка в мой адрес.
— Верно думаешь. Эти кристаллы можно было бы прямо сейчас использовать в браслетах, однако взамен них можно получить другие, поменьше, но с лучшей поверхностью и с гораздо лучшими характеристиками. Вот как те гелиодоры, что у вас уже есть. А сейчас выводы.
Пауза. Я напыжился и заговорил самым правительственным тоном:
— Вы уже настолько продвинулись в магии земли, что можете ее применить практически. Настоящую жилую пещеру выкопать ни вам, ни мне пока что не под силу. Но в стенке пещеры вы можете сделать полочку для своих вещей — тех же браслетов, к примеру. Однако при этом надо помнить, что поля земли, в отличие от полей воды…
Лекцию слушали со сдержанным восторгом. Еще бы! Маги земли были весьма уважаемы, а тут появилась возможность к нем приблизиться.
— Ну и последнее. Напоминаю: никому не надо знать о роли кристаллов. В ответ на все вопросы кивайте на меня: Стурр, дескать, научил. И помните: стать полноценными магами земли (так, чтобы работать без кристаллов) вам не светит. На такое понадобился бы срок поболее драконьей жизни. Универсалы не в счет, понятно. Все, разлетаемся по пещерам. А ты, Гирра, останься.
Серые глазки стрельнули с меткостью снайперской винтовки, но их владелица тут же дала понять, что, мол, слушает со всем вниманием. Я, в свою очередь, от всего сердца надеялся, что мою лесть она полностью не раскусит.
— Я знаю, Гирра, что ты умная. Более того, уверен, что ты уже кое о чем догадалась. Не буду просить тебя поведать о твоих выводах. И не потому, что это мне не нужно — совсем наоборот! Но потом найдутся другие факты, и твои умозаключения могут… немного измениться. Тебе еще предстоит стать моим заместителем по разведке. И вот тогда ты узнаешь все. Но пока что ни слова даже среди команды.
Невозмутимость собеседницы сделала бы честь взрослой драконе. Но реакция все же последовала:
— У тебя большие планы.
Это был разъевшийся до неприличия намек. Гирра не хуже меня знала, что разведотдел десятку не положен — следовательно, прекрасно поняла, что я целюсь повыше.
Весь остаток каникул ушел на нудную, но абсолютно необходимую огранку. Пришла крупная партия пиритов и рутилов. Сверх того, от кузнеца я получил кровавый гранат — крупный, но совершенно безобразной формы. Даже мне было не под силу распознать вид минерала без прокачки полей. Натурально, образчик был не из дорогих, но это устраивало.
Возобновились занятия в школе. К моему огромному удивлению, наставник как будто забыл о полетах. Чуть ли не все время уделялось мерам. Класс оттачивал оценку на глаз расстояний, углов, высоты полета, даже объема. При том, что драконий глазомер превосходил человеческий, нам приходилось туго.
Поначалу я сам числился в 'твердых хорошистах'. Зато неожиданно для всего класса лидером оказался середняк Глорр. Записная отличница Суирра почти открыто ревновала. Хитроумный Согарр непринужденно погасил страсти, указав, что 'конечно, природные способности — великая вещь, но и старательность тоже кое‑что может.' Мы начали упорные тренировки и после пары месяцев Леррот выразил свое признание в оценках.
Но даже после того, как курс 'Измерения на глазок' закончился, полеты сделались лишь одним из первых предметов. В эту группу также вошла тактика — уже с наглядными примерами! — и, как ни странно, то, что я мысленно обозвал 'изящной литературой'. Книг, натурально, нам не давали. Преподаватель сначала зачитывал вслух порядочный кусок, а потом разбирал его вместе с нами. Почему‑то имена авторов учащимся не сообщили.
Художественная драконья литература имела земные аналоги. Ближе всех к ней стояла 'Илиада'. Это были военные приключения, разбавленные любовными. Поразило то, что основной разбор касался в основном формы — оценивались удачные сравнения, тонкие метафоры, красивая аллитерация. Рифмы почти отсутствовали, над ритмом автор тоже не особо задумлялся. В этом смысле проглядывалось сходство со скандинавскими сагами.
К своему стыду должен признаться: подоплеку я раскусил не сразу. Недели две, не меньше, у меня ушло на понимание смысла этого предмета.
Тот, кто ввел уроки словесности и составил учебный план, был отнюдь не глуп. Как раз красоты стиля и сбили с толку, а на самом‑то деле сия литература была хорошо замаскированной пропагандой. И создавал ее очень умный и хитрый дракон. Если это вообще был дракон.
Саги и поэмы прославляли героев, ясное дело. Те вступали в битвы и выигрывали их, выручали товарищей из безвыходных положений, а также спасали раненых красавиц; когда же действовали героини, то геройство направлялось, понятно, на красавцев. Те, в свою очередь, предлагали спасительницам хвост и сердце, каковые предложения с плачевным воем отвергались — ибо были несвоевременными. Вместо этого героини большей частью творили карьеру. Иногда они погибали — героической смертью, как легко понять. Что до героев, то они редко обещали жениться, зато рассыпали уверения в обязательной встрече ('после войны у реки на закате солнца'). И даже порою держали слово, а если и нет, то исключительно по причине поступления приказа ('Мне — на запад!') или насильственной смерти.
К сожалению, я остался единственным учащимся в классе, на которого это словотворчество не действовало. Вот тогда стало понятно: клятва — не единственное средство для удержания драконов на привязи. Возможно, что даже не главное.
Потом в мою недостаточно умную голову пришла некоторая мысль. И я ее решил проверить.
— Мам, а когда ты училась в школе, у вас литературу изучали?
Мама откровенно удивилась:
— Ну, конечно. Как же без этого?
— А вот какие произведения вам рассказывали?
- 'Рассвет над Красной рекой', 'Полет в пропасть', 'Маленькая Кварра', 'Тьма над крыльями'. А что, у вас другое?
— Да, у нас это тоже проходили, и еще 'Тройной удар', 'Красная листва в Зеленой долине', 'Приземление невозможно'… А после окончания школы ты что‑то такое слушала?
— Меня соседка Грра как‑то затащила на выступление самой Паррфы. Знаменитая сказительница. Но, знаешь, в школе мы слушали, и было оно… задушевнее, что ли.
Все остатки благодушия (если они были) вылетели вон. Информация оказалась страшненькой.
Усиление идеологического воздействия, вот что это такое. Это значит: в темпе растят пушечное мясо, потому что военные действия предстоят скоро. Ну‑ка посмотреть с точки зрения Главного штаба: два года (ну, чуть меньше) нам еще учиться. Еще три месяца в учебном полку. И на фронт. А если действовать по моему плану, то в войсках команда, то бишь десяток, окажется еще скорее.
