Александра Черчень - Дорога домой
Я отрицательно покачала головой.
— Что ж, кажется, я поспешила. Зайду попозже. А письмецо на столе поищи, — просветила божественная особа, и зеркальная гладь, подернувшись рябью, вновь стала гладкой и отражала лишь мое собственное лицо.
Н-да. Вот и поговорили. Я еще пару минут тупо пялилась на свое отражение, переваривая сей странный диалог, а потом… бодрой рысью рванула к своему письменному столу. Никакого письма там не обнаружилось. Под столом тоже все было чисто.
Тогда решила проверить Стаськину комнату. Помнится, в прошлый раз братцы-фениксы вывалились именно на ее постель.
Я тихонько заглянула к сестрице. Та еще сладко спала, и я на цыпочках пробралась к столу, обнаружив на нем белоснежный конверт с уже знакомой монограммой рода стальных фениксов. Дрожащими руками вскрыла послание и увидела всего пару строк:
«Мы знакомы всего ничего, а я уже не представляю свою жизнь без тебя.
Скучаю безумно. Люблю.
Фауст».А рядом с письмом лежала красивая резная шкатулка, в которой, на бархатной подложке, покоилась пара серег с длинными стальными перьями.
Затаив дыхание, я взяла в руки редкое украшение и пропустила меж пальцев шелковистое перо. Странно, и зачем мне эти серьги? Их ведь дозволяется носить только…
Догадка прошила меня, словно высоковольтный разряд. Я не удержалась на ногах и ошарашенно плюхнулась в крутящееся кресло. Несколько минут просто сидела, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце и выровнять дыхание. А потом приложила перо к щеке и глупо улыбнулась, уже сейчас зная, что не смогу сказать ему «нет»…
А когда у нас в квартире появился стационарный портал между двумя мирами, еще и поняла, что за хитрое условие поставила Фаусту вредная богинька. И теперь вот даже не знаю, дуться ли на эту манипуляторшу или все же стоит сказать ей простое человеческое спасибо.
Эпилог
Я стояла у окна. Глотала валерьянку и с тяжелым сердцем смотрела, как с крыши самой-самой высокой башни один за другим сигают дорогие мне мальчики. Фениксы, чтоб их! Летать они, видите ли, учатся. Крутое пике мне тут устроили!
Я накапала в стакан еще несколько капель и всмотрелась в слабо окрасившуюся воду. Н-да, так недалеко и подсесть. А с другой стороны… мне вообще-то вредно волноваться! А кто-то, помнится, говорил, что у фениксов потомство рождается крайне редко. И это, по его мнению, редко? При продолжительности жизни в триста лет, если я эдак каждые десять лет беременеть буду, это ж сколько детей у нас будет? Мама дорогая…
Нет, все! Больше без эластичных футляров я к себе этого белобрысого соблазнителя не подпущу. Пусть хоть какие угодно глазки строит.
Мне и близнецов с головой хватает. Мало того, что оба пошли в папочку, так еще этот самый папочка во всем им потакает. И дед, между прочим, тоже! А у мальчиков мало того, что по пять жизней вместо положенных четырех — а, как я не единожды успела убедиться, количество дури в голове у фениксов прямо пропорционально количеству жизней, — так еще и обратились они вместо положенных четырнадцати-пятнадцати в восемь лет!
У меня еще тогда чуть инфаркт не случился. А сейчас и подавно.
А виноват во всем кто? Разумеется, наша любимая змееподобная богиня. Не успела я после свадьбы переселиться к Фаусту, как она тут же меня и оприходовала. А если точно, возложила высокую и крайне почетную миссию хранительницы кольца. Мол, лучше меня с этим делом никто не справится. Зарекомендовала себя хорошо. Я еще тогда почуяла подвох, да и ввязываться в новые сомнительные авантюры с артефактом желания не было никакого. Но Фауст настоял.
И вот результат! Поносила колечко в беременность…
Муженек и его папаша, конечно, счастливы. Все же наши мальчишки полукровки, и высока была вероятность, что нормальных фениксов из них не выйдет. А тут нате! Пять жизней! Мужики горды. А я стою… глотаю валерьянку…
За окном меж тем начался новый этап учений. Если прежде близнецы под предводительством больного на всю голову папаши прыгали с башни уже в зверином обличье, то теперь вздумали оборачиваться прямо в воздухе. Очередного пике материнское сердце не выдержало, и я таки опрокинула в себя новую дозу успокоительного.
— Любочка, не увлекайся, — раздался рядом мягкий предостерегающий голос. — И вообще, сходи прогуляйся, погода сегодня прекрасная. Успокоишься. В твоем положении вредно волноваться, — «просветила» дорогая свекровь, появившаяся, как всегда, крайне вовремя и крайне бесшумно. Умеет же. Сколько здесь живу, а все никак не привыкну.
Я еще разок покосилась на башню. Пока учения проходили без смертельных исходов. И то хорошо…
— Зря переживаешь, — будто прочитала мои мысли Лилиан. — Твой жизненный контур замкнут на Фауста, так что, если убьется кто-нибудь из мальчишек, ты даже не почувствуешь, — «успокоила» родственница, отчего у меня возникло ежесекундное желание еще накапать валерианы.
Все, отправлю близнецов на лето к дедушке! Не к этому, а к тому, который Орлов. Он им спуску точно не даст! Хотя тоже души не чает в этих сорванцах. Но хотя бы обращаться в том мире и сигать вниз с крыши небоскреба они не смогут. Курицей далеко не улетишь.
Все, решено! На лето к дедушке. И пусть только Фауст посмеет что-то кукарекнуть. Желание беременной женщины — закон!
Со стороны улицы раздались надрывные крики, и пред моим взором, метнувшимся к воротам Осколка неба, предстала еще одна женщина, желание которой есть и всегда будет законом. Стаська! И как всегда, они что-то не поделили с рыжим гремлином. Оный вприпрыжку бежал за сестрой, что-то эмоционально ей выговаривая. Видать, получил очередной отказ. Бедный парень уже раз пять просит руки сестрицы — но та ни в какую не соглашается. То ее юный возраст жениха не устраивает, то отсутствие постоянного места работы, то общественный статус, то жилплощадь, не подобающая титулу графини. Короче, воротит нос, как только может. И при этом по вечерам восхищенно вещает мне, какой же Дор у нее замечательный. Весь такой послушный и покладистый.
— Недолго ей бегать осталось, — задумчиво протянула стоящая рядом Лилиан, поверх моего плеча глядя в окно.
— В смысле? — не поняла я.
— Да как первую морщинку на лице обнаружит — сама к рыжему с поклоном явится и замуж попросится, — со смешком сообщила свекровь.
Да, и то верно. Я вот уже почти не старею. И теперь так просто не скажешь, кто из нас со Стаськой младшая сестра, а кто старшая. Вот только если сестрица по моему примеру не замкнет свой жизненный контур на ком-нибудь подходящем, то вскоре ее ждет незавидная участь.
