Арина Воронова - Дети Брагги
— Хватит глазеть по сторонам! — внезапно прикрикнул на него Гвикка, который как раз проезжал по гребню вала, проверяя, как разместились его всадники. — Во время атаки будьте повнимательнее!
Забыв о мальчишке, он обращался уже к своей дружине и людям Готландца:
— Постарайтесь не пропустить вымпелов, обозначающих укрытия лучников.
— Наших лучников? — переспросил низкий бас из-за раскидистой рябины.
— Наших, Гаук, наших, — заговорщицки вдруг подмигнув, отозвался Гвикка. Не захочешь же ты наткнуться на стрелу моего соотечественника, а? И храни вас асы, попасть в овраг: сломаете ноги лошадям и людей Глена потопчете. А за них отвечать мне перед предками собственной головой. Конунг обещал ирландскому отряду почетное право участвовать в битве, а не быть затоптанными своими же войсками. Скальд!
Скагги выехал из общего строя, понимая, что Ирландец не случайно выбрал подобное обращение — принадлежность к Кругу придавала мальчишке весу в глазах воинов. Как и сам Гвикка, многие из его людей были с берегов Эрины, или земли скотов, и полагали скальдов сродни чтимым в их отечестве бардам.
— Отправляйся к кострам Круга. Пусть дадут знать Вестмунду, что обе дружины добрались до места и готовятся к бою.
Скагги пустил чалого рысью вдоль гребня, отмечая по ходу, что сам склон покрыт густой порослью, которая затруднит подъем врагу, но при этом надежно укроет лучников. Грим полагал, что Вильяльму может прийти в голову послать конный отряд овладеть валом. Тогда франкские всадники могли бы, обойдя стороной битву и миновав ров перед укреплениями Фюрката, ворваться в сам лагерь и ударить в спину дружинам Вестмунда. Это и было одной из причин, почему конунг вообще согласился на столь необычную идею, как послать конных на вал. Пеший отряд потратил бы немало времени, добираясь до нового вала, объяснял Грим. Разумеется, снять всадника в лесу несложно, но на валу деревья редки и слишком много может потребоваться людей на его защиту. Кроме двух конных дружин Вестмунд послал на гребень вала еще отряды вооруженных дубинами и пращами рабов. Взбираясь на гребень, франки вынуждены будут искать доступные им цели, тогда как сами станут великолепной мишенью для укрывшихся на склоне лучников.
Добравшись до весело потрескивающего тисовыми поленьями костра Локи, возле которого гордо смотрело в небеса с серебряным наконечником копье, Скагги к немалой своей радости обнаружил, что охрану Круга доверили, кажется, гаутреку из рода Асгаута. Несколько поодаль от напряженно всматривающихся в опушку леса дружинников Карри Рану стояли тесной толпой с дюжину скальдов. Там, судя по всему, кипел какой-то спор, но самих спорящих от Скагги загораживала мощная спина Бьерна.
— Разве не ты, гаутрек, согласилась вчера с решением совета, что дружина твоя останется здесь? — Тон говорившего звучал непререкаемо и настолько жестко, что Скагги с трудом узнал голос своего наставника, скальда Идунн.
— И сам Вес хотел бы, чтобы ты не делала этого. — Голос Эгиля, напротив, звучал мягко, почти упрашивающе.
— Снова стремится решать чужую судьбу? — нехорошо усмехнулась Карри.
— И все же ты одна из немногих, кто встречал франков на поле боя, — указал ей Эгиль. — От твоего знания их хитростей и уловок в бою много больше будет пользы, чем от твоей гибели с оружием в руках.
— Это дело советников конунга, не мое. — Карри пригвоздила его гневным взглядом.
— Гаутрек… — Гневный взгляд оставил скальда Одина совершенно безучастным.
— Я поведу в бой своих людей, и закончим на этом, — не дала ему договорить дочь Раны Мудрого. На лицо ее лег отсвет той же жажды битвы, какая исподволь нарастала в то утро в каждом из ратников Фюрката, которую испытывал даже сам Скагги. — Сомнительно, что собакам Вильяльма удастся добраться сюда, и сколько бы ни осталось тех, кто готов следовать за мной, не мне лишать их права принять участие в тинге мечей, — закончила она с жестокой гордостью.
С этими словами Карри обвела пристальным взглядом собравшихся скальдов и только тут заметила Скагги.
— Ты принес какие-то известия, сын Лодина? Понимая, что иного выхода у него нет, Скагги передал ей слова Гвикки Ирландца. Выслушав его, Карри коротко кивнула и отвернулась, чтобы отдать какие-то распоряжения Сигварту из Нидаррса.
Возвращаясь назад по гребню, Скагги ясно ощущал напряжение среди укрывшихся меж деревьев воинов. С высоты древнего вала без труда можно было увидеть клубы пыли, катившиеся по широкой, прямой, как стрела, просеке, которая почти надвое разделяла далекий лес. Клубы эти все приближались, и источником их, конечно же, были десятки сотен ног и копыт, топтавших землю и измельчавших ее в пыль.
Воины приподнимались на стременах, нетерпеливо всматривались в эти пыльные облака. Сакс Гаук из дружины Ирландца уже начал роптать на вынужденное их бездействие.
Дружинники сына Эйлива, быть может, лишь только на время оставили свою неприязнь к тем, кого принимали за человеческое отребье без роду без племени, набившееся на корабли морского разбойника, и к прикатившимся где-то в оврагах ниже по склону бывшим рабам из дальних западных земель. Скагги почему-то казалось, что он слышит, как не только на самом хребте, как по всему полю и у залива приносятся клятвы на датском языке, как обращаются к своим богам готландцы Орма и ирландцы Глена…
Сам того не ожидая, Скагги беззвучно произнес собственный обет: «За Круг и в дар Гламу. Пусть Хромая Секира примет в дар каждого второго из убитых мной франков. Рас, мрачный страж Хель, выпей их кровь и прокляни их души!»
Дальше к северу затрепетал вдруг на ветру белый вымпел.
Утреннее небо над Фюркатом прорезал вдруг огненный луч — за ним последовал второй, потом третий. Скагги даже не сразу сообразил, что это от крепостного вала подают сигнал расставленным в укрытиях отрядам. А сообразив, тут же вспомнил, что в лагере и раньше ходили слухи о выпускаемых в небо подожженных стрелах. Вес как будто использовал в свое время этот способ в сражении с армией Горма Старого.
Клубы пыли вот-вот готовы были вывалиться на раскинувшееся перед лагерем поле, однако Скагги выручил острый глаз птицелова.
Мгновение спустя не требовалось уже особого труда, чтобы различить под клубами пыли отряд с Оркнейских островов, разыгрывающий — хоть и не очень умело — не в обычае севера отступать — беспорядочное бегство.
Наконец-то дружина Торарина Клакка достигла предназначенного под сражение поля, притворно неумело улепетывая, будто загнанный заяц, что охромел вдруг на правую ногу…
От кромки леса в долину докатилась волна оглушительного шума, и устье просеки окуталось еще большими облаками пыли. Там шел яростный арьергардный бой, скрывавший притворство отступления.
