Игорь Арье - ГРАЙЛОК - МИР ГРЕХОВ
- Быстрей! Быстрей!
Сзади орали и улюлюкали местные. Сперва огненное оружие мага напугало их, но теперь они, оправившись от страха, неслись в погоню. Обезумевший осел ткнулся мордой Морту в спину и свалил его - над головой просвистело копье и глубоко воткнулось в грязь. Морт, хромая побежал за магом и остальными. Из улиц слева и справа бросились местные, еще один спрыгнул с крыши невысокого здания. Копье скользнуло по круглому боку Туйвина, коротышка, визжа, извернулся, ударил топором, а, когда противник открылся, всадил ему нож в живот. Другой прыгнул на Туйвина, опуская дубинку, но подскочивший эйбон отвел удар луком. В другой руке у него была стрела, Махаба ткнул ею в лицо дикаря. Закутанный в шкуры варвар отшатнулся, и подбежавший Морт дотянулся мечом, острие скользнуло по ребрам. Дикарь отпрыгнул, сжимая рану. Впереди снова заревело колдовское пламя - и дорога освободилась. Лайк побежал дальше, Матиал не отставал. Копья у него уже не было, а с лезвия ножа срывались кровавые капли.
Улица делала поворот, беглецы промчались за угол, и погоня на время осталась позади. Где-то далеко справа и слева рычали дикари, они бежали по соседним проулкам.
Маг уже выдохся, он еле переставлял ноги, тяжело опираясь на посох. Морт подбежал, подхватил старика под локоть, Туйвин - с другой стороны, вдвоем они поволокли мага вперед. Осел ускакал в переулок, там раздались хриплые крики, скотинка пронзительно заревела, Морт успел подумать, что впервые слышит, чтобы смирный лохматый ослик так голосил.
- Скорей! - снова крикнул Махаба.
Чернокожий развернулся, вскидывая лук. Пробегая с магом мимо эйбона, Морт успел заметить в переулке толпу, дикари в шкурах бежали, потрясая оружием. Махаба пустил стрелу, дикари ответили дружным ревом. С противоположной стороны отозвались их соплеменники, оттуда тоже спешила немалая толпа. Где-то позади запели рожки, и Морту почудилось, что он слышит конское ржание. Задумываться было некогда, они с Туйвином изо всех сил спешили уволочь мага подальше, пока погоня хоть немного отстает. Матиал теперь бежал впереди, вот и Махаба догнал их, на ходу вытаскивая стрелу из полупустого колчана.
Позади что-то загрохотало, и, оглянувшись, Морт увидел встающий над дырявыми кровлями столб дыма. Под ногами снова оказался лед, Морт заскользил, выпустив локоть Лайка. Маг стряхнул руку Туйвина, развернулся и выпустил здоровенный, больше прежних, сгусток пламени. Метил он, к удивлению Морта, не вдоль улицы, а вбок. Стена дома, к которому уже спешила толпа в шкурах, содрогнулась, когда в нее врезался лохматый ком жара, посыпались пласты отсыревшей штукатурки, по стене пробежали огненные сполохи, потом с оглушительным хрустом здание стало разваливаться на куски. Местные остановились, бросились назад, отпихивая бегущих следом сородичей. Но они оказались недостаточно проворны, несколько человек были погребены под обломками рушащегося здания. Пение рожков, конское ржание и крики раздавались ближе, а беглецы уже неслись к показавшейся впереди площади. Грохот рушащегося дома поглотил остальные звуки…
Вот и площадь - широкий пустырь, поросший черными скрюченными кустами, между ними блестят лужи, вокруг - дома, зияющие пустыми глазницами окон и оттого похожие на истлевающие трупы. По ту сторону открытого пространства - серый каменный забор, створка ворот сорвана и валяется в десятке шагов перед порталом, другой створки и вовсе не видно, а над забором тяжелой громадой нависает башня. Ее бока, сложенные из грубо отесанных каменных блоков, испещрены пятнами лишайника, под узкими оконцами, скорей напоминающими бойницы, нависли тяжелые моховые бороды, от которых вниз тянутся рыже-черные потеки.
Колдун заковылял к башне, ударяя посохом в грязь и разбрызгивая лужицы. Морт шел следом, оглядываясь - он ждал нового нападения, но дикари не показывались. Над улицей, которая привела беглецов к площади, клубилась пыль, поднятая обрушенной стеной, медленно валился набок соседний дом, его равновесие нарушилось, он кренился, по стенам расползались трещины, все шире и шире, с крыши сыпалась черепица, шорох, скрежет и треск глушили прочие звуки, но Морт различал лязг, грохот и крики, неизменно сопутствующие сражению, и снова ему почудилось пение рожков. Он побежал за Лайком и остальными. Просто чудо, что маленькому отряду удалось пройти сквозь занятые дикарями улицы от ворот к самой башне, и единственной потерей стал лохматый ослик. Раны и ушибы не в счет. Морт и сам неловко держал меч левой рукой, правая гудела после скользящего удара дубины, в плече пульсировала боль. Морт едва мог шевелить пальцами и не решался переложить оружие в правую руку.
Он брел, разбрызгивая грязную ледяную воду, солнце светило вовсю, но Морт мерз, и думал, что убийство дикарей - это грех, что холод этого греха заставляет его дрожать. Он глядел в лужи под ногами, но не видел собственного отражения, только грязь. "Со мной ничего не случится, - напомнил он себе, - со мной, таким, каков я теперь. Я не помню себя, и меня нет. Невозможно потерять то, чего не существует. А когда Лайк вернет мне память, что тогда? Я вспомню что-то страшное и стану уязвим? Захочу ли я жить после того, как увижу себя - в луже, в зеркале, в собственной памяти?"
Он шагал, шатаясь, и шаталась картина мира перед глазами. Ворота в заборе, окружающем башню, раскачивались и мотались из стороны в сторону при каждом шаге - и с каждым шагом росли, делались все шире. И спина Лайка качалась, а если поднять голову - раскачивалась башня, устремленная в голубое холодное небо, и ворон, кружащий около верхушки башни, шатался, раскинув крылья. Морт оперся на длинный клинок бастарда и выпрямился. Площадь больше не раскачивалась, мир замер, только спины спутников продолжали качаться и двигаться к воротам. Лайк уже ступил на выломанную створку, она прогнулась, из-под ржавой оковки плеснулась грязь. Морт тяжело вздохнул и побрел. Острие бастарда волочилось за ним, оставляя длинную извилистую полосу в грязи.
Потом он ввалился в ворота, пересек мощеный каменными плитами двор, накрытый тенью башни… Над городом прокатился рев - глухой и низкий звук такой силы, что, кажется, весь Галдерберн содрогнулся. Загрохотало - наверное, еще несколько домов обрушилось, а Морт уже нагнул на порог. Поскользнулся, ступив на наледь, миновал короткий коридор, хватаясь за покрытую сырой плесенью стену… потом начался подъем. Бастард мешал на тесной винтовой лестнице, прорезанной в толще стены, и Морт сунул его в петлю за плечом.
Ступени, серые, холодные и шершавые, одна за другой уходили назад и вниз, сверху открывались новые и новые, как будто башня продолжала расти по мере того, как Морт шаг за шагом поднимался к вершине, к кристаллу. Он шел, ковылял, тащился, цепляясь за холодные камни стены, царапая их клинком, шел и надеялся, что там, в конце пути, на продутой ветрами и просвеченной солнцем верхушке башни сумеет найти зеркало, в котором увидит себя.
