Катерина Шишканова - Янтарин
— Я простила ему даже сломанную руку, — невнятно подтвердила она. Он помолчал, не зная, хочет ли развивать странный разговор.
— Ты была такая забавная, когда дубасила Кая.
Не удержалась и всё же открыла глаза. Архэлл спокойно смотрел на солнце, предпочитая не смущать своим странным пронзительным взглядом собеседницу.
— Я подглядывал за тобой, — признался он. — Постоянно. Вообще-то, я за всеми вами подглядывал, хотел понять — каково это, иметь братьев и сестёр и постоянно их в чём-нибудь покрывать или защищать. Я тебе завидовал.
— В чём? Мой старший брат постоянно пропадал в походах, старшая сестра предпочитала вообще не показываться на глаза, а близнец вечно скулил по поводу моей невменяемости и портил своей правильностью любое развлечение.
— Ты знаешь, что не права, — мягко упрекнул король. — Но вообще-то я завидовал по другому поводу: ты эгоистка. Ты любишь свободу больше всего остального, я — тоже. Но ты смогла наплевать на приказ отца и послать меня лесом, — он усмехнулся, вспоминая звонкую оплеуху и разбитый нос, — я же, как бы не хотел удрать из замка и стать менестрелем, должен был остаться в Нерререне и рано или поздно сделаться королём. — Он усмехнулся ещё раз, теперь — желчно и едко. — И я им всё же стал, не глядя на обстоятельства.
…обстоятельства…
Он наконец взглянул на неё и в зелёных глазах вспыхнули-разбежались сотни и тысячи дорог, спутанным клубком занялись на миг и погасли. Точно такие же, какие видела она сама в Сердце Гор. Но её дороги растворились, её вышибли раньше, чем они смогли укрепиться в сознании и натворить там дел… А вот её брат и её друг оставались там до самого конца… Вот почему Лейм была против коронации и почему безвылазно торчала у постели Фелиши. Она сказала, что у богов не может быть дома, что это может быть опасным. Судя по всему, Архэлл так не думал. Он вообще редко думал так, как полагалось. А вредная нимфа следила за состоянием раненой, отмечая изменения… Или их отсутствие.
Он улыбнулся.
— Я выиграл. Мы заключили пари с Вертэном, что ты не догадаешься.
Не слушая, Фелиша быстро ощупала собственное лицо, будто искала признаки божественного вмешательства.
— Не беспокойся, у тебя, вроде бы всё нормально, — он не удержался, провёл пальцами по её щеке. — Чего не скажешь о Фениксе и Лейм. Они получили половину твоей дозы на нос и, кажется, теперь немного нервничают.
Фелиша вздрогнула: Гельхена она так и не видела, хотя половину церемонии потратила на косые взгляды в толпу. Драконы были — чинно сидели на площади хвостом к хвосту, были оборотни, в большинстве своём рассевшиеся вокруг драконов, были кентавры, был крылатый Ферекрус, который нагло послал ей воздушное сердечко и поцелуй, и был даже Вертэн, прячущийся в тени колонн — вряд ли от света, но его племя всё же недолюбливали. А наёмника не было.
— Он здесь, — оказывается они молчали уже несколько минут. Архэлл всё ещё внимательно изучал собеседницу. Во взгляде больше не было лабиринтов дорог. Он стал спокойным и уравновешенным. — Постоянно торчит в ангаре Пламеня после того, как отпустил свою недобитую птицу на волю.
Она отвернулась от заката, скрестив на груди руки.
— Что ж, надеюсь, когда-нибудь он сможет залечить и собственные крылья.
— Я надеюсь, когда-нибудь ты сможешь залечить свои.
— У меня всё отлично.
Он обнял её за плечи, положив подбородок на голову.
— Я бы очень хотел, чтобы так и было. Но ты слишком изменилась. В отличие от нас с Феликсом.
— И в отличие от вас с Феликсом я осталась человеком.
Она попыталась мягко высвободиться из рук молодого короля, но не смогла. Он сам отпустил её.
— И что? Мне всё равно, что говорят Родомир и Лейм. Я не собираюсь уходить в тень только потому, что неожиданно узнал, как обмануть время, и не собираюсь отказываться от земной жизни в угоду им же и Фениксу в придачу.
— Под земной жизнью ты подразумеваешь меня?
Он неожиданно ткнул пальцем ей в нос и улыбнулся, так же дерзко и нахально, как когда-то при первой встрече в палаце её отца.
— Я подразумеваю, что каждый сам выбирает свою дорогу: и боги, и фениксы. Особенно — боги и фениксы. Одни помнят пути, вторые могут увидеть их с высоты полёта на драконе.
Она отошла, сделала реверанс.
— Что ж, осталось договориться с драконом, — и выбежала в коридор.
Архэлл какое-то время смотрел ей вслед, потом отвернулся к уже затухающему небу.
— И ты думаешь, она решится связать с тобой свою жизнь? Особенно после того, как ты дал ей свободу выбора?
Никакого выбора не было. Ни у кого и никогда. Были только миллиарды вероятности судьбы, ещё задолго до рождения предопределившие ту или иную ситуацию. И всё, что не просчитывалось, всё равно было заложено где-то в самых основах мироздания. Все ситуации и обстоятельства, все мысли, желания и поступки были предопределены. Можно было смириться с этим знанием, можно было гнать от себя прочь подобные мысли, а можно было пойти на поводу у единственного призрачного шанса.
Лейм гибкой кошкой спрыгнула с ветки дерева, свисающей над самой балюстрадой. Архэлл посторонился, давая нимфе место. Посмотрел, как она невозмутимо крошит в пальцах скорлупу яйца, украденного из гнезда. Скорлупа хрупнула, нимфа с урчанием слизала вытекающий на пальцы белок.
— Надеюсь, что да… — он протянул руку, забирая второе яйцо из цепких пальчиков похрюкивающей дикарки. Задумчиво покатал на ладони, вглядываясь в тёмные серые пятнышки на скорлупе, поднёс к губам и осторожно дунул. Скорлупа тихо хрупнула во второй раз, но вместо вытекающего белка в руке молодого короля чирикнул пушистый птенец. — Но боюсь, что нет…
Пламя в руке неровно затрепетало, когда распахнулись двери. Нет — приоткрылись ровно настолько, чтоб пропустить гибкую девичью фигурку. Она скользнула внутрь, прошла к затянутой балдахином кровати, сжала ладонь в кулак, туша огонь.
И склонилась над лежащим человеком.
— Не будь воровкой, — не открывая глаз попросил мужчина.
— Я не воровка.
Он всё же взглянул на нарушительницу покоя. Заложил руки за голову и удобней устроился в подушках, но она могла бы поклясться — всё тело напряглось, готовое в любой момент… вскочить и удрать? Схватить её и скрутить в бараний рог?
— Именно воровка. Как ещё можно назвать человека, вломившегося ночью в чужую спальню и пытающегося без спроса что-то стащить у хозяина комнаты?
— Такого ты обо мне мнения — воровка?
— Я того мнения, что сейчас ты собираешься совершить нелогичную и необоснованную глупость. Ты юна и неопытна, а ещё упряма и своевольна. Будь паинькой хоть раз и не заставляй меня обливаться потом, втолковывая тебе прописные истины.
