Терри Брукс - Странствующий Морф
Он ждал ее ответа, но она молчала, уверенно двигаясь вперед, как будто таким образом могла оторваться от него. Это сделало его еще более решительным.
— Почему ты не хочешь поговорить со мной об этом? — отрезал он. — Я проделал весь этот путь, чтобы найти тебя, а ты даже не поговоришь со мной? Птица—Человек даже позволил мне взять с собой Чейни, чтобы помочь найти тебя. Он не должен был этого делать, но все равно сделал. Это о чем–то говорит, ты не думаешь?
— Я не думаю, что ты поймешь, Ягуар, — устало сказала она.
— Ну, почему бы тогда тебе не объяснить это мне. Для меня нет ничего лучше, чем слушать тебя.
Она остановилась и уставилась на него:
— Так, наверное, тебе лучше найти какое–нибудь другое занятие и идти отсюда куда угодно, пока ты этим занимаешься. Как еще яснее я должна об этом сказать?
— Я не знаю. Расскажи мне.
Она пристально посмотрела на него, но он не двинулся. В расстройстве она подтянула один рукав своей рубашки. Ее рука, когда–то совершенно чистая от заражения, которое проявлялось где–то еще, была испещрена шелушащимися пятнами, шершавыми и сероватыми. Она вытянула ее к нему, как бы надеясь, что он передумает оставаться, но он отказался двигаться.
— Итак? — сказал он.
Она опустила рукав на руку.
— Итак, Ягуар, это происходит по всему моему телу. Просто так, снова началось. Я думала, что это прекратилось. Я думала, что, наверное, происходит ремиссия. Но не тут–то было. Это возвращается и изменяет меня гораздо быстрее, чем раньше. Знаешь, что это означает, да? Это то, что известно тебе, и ты таких называешь Уроды.
Он чуть не сказал в ответ что–то резкое, особенно, когда она использовала слово Уроды, как будто это было обвинением. Но он придержал свой язык и кивнул.
— Полагаю, я это заслужил. Но это ничего не меняет.
Она засмеялась, горьким и резким смехом.
— Конечно же, меняет. Это меняет все. Через несколько недель, может раньше, я буду одной из них. Одним из Уродов! Я стану Ящерицей, и когда это случится, ни один из тех, кто все еще человек, не захочет иметь ничего общего со мной! Особенно ты! — Она задрожала от ярости. — Так что не притворяйся, что произошедшее со мной ничего не меняет! Ты знаешь, что это не так! Я видела это раз за разом, пока жила с Сенатором. Если ты не человек, ты не достоин находиться с людьми! Вот так и происходит.
Она схватила Крольчиху, повернулась и пошла прочь, но он быстро догнал ее.
— Может быть, там, где ты жила, люди и были такими. Но Призраки не такие. Ты можешь сказать себе, что никакой разницы нет, но это не так. И ты это знаешь.
Она покачала головой:
— Откуда ты это взял, Ягуар? Ты думаешь, что ничего не изменится, когда я вся покроюсь чешуей и стану Ящерицей? Еще раз подумай. Призраки меня бросят так быстро, как только смогут. И ты тоже. Может, сейчас ты так не считаешь, но так будет. Ты должен смириться с этим. Я Ящерица!
Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
— Ты можешь быть Ящерицей снаружи, но внутри ты все еще та, кем всегда была. Ты самая смелая девушка, которую я когда–либо знал, даже включая Воробышка. Ты умная, сильная и не боишься ничего, кроме тех тварей, которых следует бояться. Но не делай из меня одного из них, слышишь? Я прошел весь этот путь не для того, чтобы сказать, что я не знаю, как я к тебе отношусь. Я пришел, потому что давным давно принял решение по этому вопросу.
— Действительно? Ты принял решение, как ты ко мне относишься? — Она оттолкнула его и снова отправилась в путь. — Какое достижение.
— Я пришел, чтобы отвести тебя обратно к твоей семье! — в ярости прокричал он. — Ты покинула свою семью, Кэт! Ты знаешь это? Ты ушла от них! Они не уходили от тебя. Ты ушла от них!
Она не ответила, продолжая идти. Поэтому он шел с ней, желая выяснить, сколько ей потребуется, чтобы снова заговорить с ним. Прошло довольно много времени до того, как это случилось, и она лишь произнесла:
— Иди домой.
— Не могу.
— Уверена, что можешь. Иди домой.
— Не-а. Я остаюсь.
Они шли до темноты и никто не сказал больше ни слова. Наконец, Кэт свернула к роще поседевших елей и устроила себе место, где она села и съела свой ужин. Ягуар присоединился к ней, вытащив свою еду и воду. Крольчиха свернулась около их ног и замурлыкала. Чейни лег рядом и закрыл глаза.
Они поужинали без разговоров. После этого, парочка сидела напротив друг друга и украдкой бросали взгляды на другого, пока постепенно ночной воздух становился холодным, темнота сгущалась, а звезды тысячами сверкали в черноте яркими точками серебристого света. Над восточным горизонтом поднялась луна, вначале оранжевая, а затем побелела. Точно такая же луна и в караване, подумал Ягуар и задумался, кто–нибудь скучает ли там по нему.
Они раскатали одеяла и завернулись в них, по–прежнему сидя напротив друг друга и не разговаривая. Проходили минуты и Ягуар почувствовал, как его глаза налились тяжестью. Может быть, она планирует дождаться, когда он уснет, а затем улизнуть. Ну, это не сработает. Он не заснет, пока она не уснет. Даже если ему придется просидеть всю ночь, он не будет спать. Кроме того, неважно, что сделает он. Чейни снова выследит ее, если она попытается отвязаться от него.
Но ее упрямство расстраивало. Это заставило его заново задуматься, что он здесь делает. Если она не захотела возвращаться, зачем ему мучиться, чтобы переубедить ее?
О, конечно же, она ему нравилась. Он считал ее особенной, это так. Но что он собирался делать, если не сможет вернуть ее? Пожелать ей удачи и отпустить? Переждать? Как долго? Несколько дней? Сколько он мог позволить себе оставаться с ней?
— Какой же ты упрямый! — вдруг сказала она.
А ты будто нет, подумал он. Но ничего не сказал.
— Мне не следовало срываться на тебе, — через мгновение продолжила она. — Наверное, нет. Может быть, я просто зла из–за того, как все сложилось. Полагаю, я разочарована. Я хотела, чтобы все закончилось, а теперь обнаруживаю, что это никогда не закончится, что я уже никогда не стану такой, какой была. Это тяжело.
Он снова кивнул:
— Да.
— Я просто не знаю, чего ты ждешь от меня.
— Я тоже не знаю, чего я жду от тебя, — признался он. — Я лишь подумал, что не совсем уверен, что я здесь делаю. Я пришел, потому что не мог позволить тебе уйти, думая, что для меня это не имеет никакого значения. Или для других, потому что они тоже волнуются. Я подумал, что смогу уговорить тебя вернуться со мной, попробовать, выяснить, сработает ли это. Это может тебе не понравиться.
