Юлия Горская - Дети Арахна
Зана покачала головой, притихнув и напряженно вслушиваясь в речь госпожи, уже почти забытую среди неразумных сожителей.
- Пойдем со мной, – продолжала царевна с нежностью. - Через пару дней мы будем в Улхуре. Ведь ты всегда хотела вернуться, помнишь?
Обхватив камень грязными руками, кифрийка горько расплакалась, и плакала долго и безутешно, пока Немферис, рискуя упасть в воду, не спустилась к ней сама.
- Зана, - проговорила она с состраданием, - Зана, не плачь. Ты надрываешь мне сердце, – она стала нежно гладить рабыню, тихо запев одну из тех песен, какие напевали кифрийки, когда хотели рассказать о любви и преданности госпоже.
Невольница замерла, и не дыша, слушала красивый голос Немферис, что возвращал ее, наконец, из того холодного, мокрого и темного кошмара, в котором она жила все это время. Зана разжала руки, поворачиваясь к царевне.
- Ты не забыла свою рабыню, госпожа? – не слишком внятно, но все-таки понятно, произнесла она, робко всматриваясь в Немферис.
- Конечно, нет, - та дотронулась губами до лба невольницы. – Я очень скучала без тебя, дорогая моя.
- Правда? – застенчиво заулыбалась Зана, словно очнувшаяся от бредового, болезненного сна.
- Правда, - засмеялась довольная царевна. – Давай-ка, выберемся отсюда и поговорим.
Они так и сделали, и Немферис была удивлена тому, насколько сильной и ловкой, как зверь, стала кифрийка с тех пор, как они расстались.
- Как ты жила здесь? – спросила она, сама разжигая костер и видя, что та стала бояться и огня тоже.
- Страшно, страшно, госпожа, – Зана по-привычке пугливо заозиралась, втягивая голову в шею.
- Не бойся, слышишь? – строго произнесла царевна. – Больше никого не бойся! Тебя никто не посмеет обидеть!
- Да, госпожа. Хочешь, я наловлю рыбу для тебя? – кифрийка поспешно вскочила, готовая снова служить обожаемой госпоже.
- Хочу. Пойдем вместе.
Немферис чувствовала в себе потребность находиться возле рабыни, не отдавая себе отчета в том, что Зана стала важной, как связующее звено с прошлым, безвозвратно утраченным теперь. Оставшись на берегу, она с интересом смотрела, как невольница, бесстрашно нырнув в воду с высокой скалы, добралась до прибрежных камней, и стала ловко хватать что-то малоразличимое, складывая это себе в подол.
- Молодец, Зана! – крикнула она. – Молодец!
Они позавтракали втроем с Нехинетом, который теперь тоже нуждался в пище, что казалось странным ему самому. Он был молчалив, против обыкновения, и внимательно присматривался к кифрийке, а когда та отошла набрать воды в глиняный кувшин, заметил озабоченно:
- Досталось бедняжке! Ты ничего не замечаешь в ней, госпожа?
- Ее невозможно узнать!
- Не только болота изменили Руту, – он нахмурился.
- О чем ты? – с тревогой спросила Немферис.
- Тебе, как задумавшей стать матерью, наверное, это будет интересно, - сверкнув глазами, проговорил мхар. – Наша Зана ждет ребенка.
Царевна замерла, ошарашено на него глядя.
- Значит, - с усилием выдавила она из себя, - значит, я не могу взять ее в Улхур.
- Почему? – Нехинет в упор посмотрел в испуганные глаза царевны и повторил зло и настойчиво:
- Почему? Родив ребенка, ты займешь особое положение среди жриц. Зана – твоя рабыня, и значит, тоже будет иметь вес не только среди невольниц, но даже среди твоих сестер. Что ты молчишь? Объясни, чего ты боишься в Улхуре? Зачем идешь туда? Только за тем, чтобы уничтожить сигиллу? Тогда откуда этот страх? Обладание маакорским диском дает тебе большую власть.
- Я очень рискую, Нехинет, - после продолжительного молчания, заговорила она. – Подземелья больше не принадлежат мне, в них господствует Валаис, которая люто ненавидит меня!
Мхар стиснул кулаки.
- Царевна! Все это из-за наррморийца? Из-за того, что он ушел в Кифру? Но ведь, он ушел не от тебя!
- Молчи, Сатт! – так же зло выкрикнула она. – Я запрещаю тебе говорить так со мной!
- Не хочешь слушать правду? – опустив плечи, Нехинет с сочувствием взглянул на неё. Потом невесело усмехнулся.
- Я сам любил, Немферис. Любил вопреки воле богов, за что был проклят. Ты видишь, что злобные боги сделали со мной. Но будь у меня шанс прожить жизнь снова – я не изменил бы в ней ни минуты! Уверена ли ты, что делаешь правильный выбор? Стоит ли изменчивое благоволение существа, сокрытого в колодце того, что живет в твоем сердце?
Царевна молчала, задумчиво глядя на язычки пламени, лизавшие сухие ветки. Она понимала, о чем говорил Нехинет, и, может быть впервые, сомневалась в верности и нужности своего решения.
* * *… Темные воды разошлись перед послушником, подошедшим к берегу Аургуса ополоснуть лицо. Поднявшийся маакорский жрец, скрестил руки на груди в знак приветствия. Ларенар узнал его.
- Вы, Ог Оджа?!
- Торопись. Она идет в Улхур наперекор судьбе.
- Но, может – это и есть ее судьба?
- Ее судьба – ты…
Глава 29
Плот, собранный эркайями, оказался на удивление прочным и не пострадал при переходе через пороги, что встретили странники на пути к полудню следующего дня. Нехинет получал указания от Заны – месяцы, проведенные в болотах, не прошли даром. И наряду с достаточно сильным мужчиной, она легко справлялась с длинным шестом.
Когда они выбрались, наконец, на спокойную воду, кифрийка присела возле госпожи, щурясь от яркого солнца.
- Устала? – тихо спросила Немферис. Глядя на размеренные движения мхара, она находила в них успокоение. Жрец напоминал наррморийца, что было приятно ей, хотя, она ни за что не призналась бы в этом. Особенно теперь, когда путь назад закрылся навсегда.
- Совсем нет, - отозвалась Зана, - я привыкла к трудной работе. Эркайи беспокойный и суетливый народ. Не проходило часа, чтобы они не затевали новую деятельность. С приходом большой воды, они стали с потрясающим упорством сооружать мосты и плотины. До этого мы бродили по болотам, как мне казалось, совершенно бесцельно. Но эркайи всегда что-нибудь искали и находили. Для них это казалось важным – возиться в руинах, оставшихся от прежних городов мхаров.
Нехинет усмехнулся:
- Эркайи, как дети. И их, как детей, восхищает всё, созданное родителями. Так они чувствуют себя причастными к ним, причастными к великому народу зодчих.
- Правда, - кивнула кифрийка. - Они целыми днями могли откапывать и рассматривать осколки из прошлого: элементы домов и храмов, испорченную посуду и какие-то странные предметы.
- Вижу, ты вспомнила человеческую речь, Зана, - заметил жрец. – И даже неплохо пользуешься трудными словами.
