Papirus - Будь здоров
– Где здесь ванна? Кремовое я не прихватила, но есть бирюзовое. Распорядись пока, чтобы сюда доставили мой багаж. В нем, кстати, новая одежда и для тебя припасена. Так что, умывайся и тоже одевайся.
Через сорок минут мы были готовы… к бою. Свента надела длинное приталенное платье; соорудила на голове красивую прическу; надела брачный браслет, сережки с бирюзой, перстень с изумрудом и подаренный мной кулон-доспех. Выглядела она в потоке света Солано, льющегося в окно, просто изумительно. Я тоже щеголял в новом камзоле, крахмальной белой рубахе и брюках… бирюзового цвета. Чем еще хороши безобъемные сумки – вещи, в нее положенные, не комкаются, не мнутся, а лежат, будто каждая в своей ячейке. Выходя из комнаты, я отметил отсутствие привычной пары егерей на скамеечке неподалеку от порога.
В ресторан мы вошли в тот момент, когда там находилась большая часть местного высшего света: офицеры, торговцы, чиновники и зажиточные ремесленники. В будние дни все эти достойнейшие люди предпочитали завтракать и ужинать в ресторане, приобщаясь к высокому искусству затейника-повара. Графиня, как всегда, сидела боком ко входу и, окруженная группой ловеласов, делала вид, что завтракает. Как раз в этот момент Олисия отвернулась от двери, слушая комплименты лейтенанта егерей. Он, распушив павлиний хвост, не утруждал себя придумыванием новых образов и сравнений, целиком заимствуя готовые из книги «Куртуазные комплименты и высказывания, угодные благородным дамам во время светской беседы». В свое время пролистал и я этот опус: «Ваши длинные ресницы щекочут мое сердце»; «Ваши кудри напоминают мне волны морские» и так далее. Олисия с готовностью кокетливо хихикала и жеманно поводила плечами – видимо, так, по ее мнению, следует вести себя благородной девушке в обществе кавалера.
Лейтенант мельком поднял глаза на вход, да так и застыл на полуслове. Взгляд его словно намертво прибили к дверям. Очень быстро в зале установилась тишина. Лица некоторых присутствующих мужчин помоложе выражали то же, что и у Сена при визитах Свенты в нашу комнату в общежитии. Сейчас и здесь, пусть на время, но каждый из них стал немного Сеном – восторженным почитателем богини Свентанианы. Когда хотела – жена умела произвести нужное впечатление.
Мы постояли на пороге, затем, оглядев зал, прошли в сопровождении засуетившегося метрдотеля к свободному столику. Прежде чем присесть на предупредительно отодвинутые стулья я объявил.
– Господа и дамы. Вы все знаете меня. Я временно замещаю господина травника в вашей больнице. А теперь позвольте представить вам мою жену – леди Свентаниану деи Брасеро, младшую дочь герцога деи Маринаро. Она прибыла сегодня утром, дабы сколь возможно сократить время нашей разлуки.
Люди зааплодировали, встали со своих мест и многие поспешили к нам – представиться. Для этого городка прибытие дочери могущественного герцога было событием неординарным. Первыми с уверениями в своем почтении кинулись давешние ловеласы. Графиня была в шоке. Глаза ее стали огромными и круглыми, казалось, занимая все пространство бледного, как мел, лица. Ее впервые в жизни откровенно проигнорировали те, кто только что уверял ее в совершеннейшем к ней почтении и добивался всеми путями благосклонного взгляда. Впрочем, многое здесь для нее происходит «впервые в жизни».
Наконец, целования ручки, реверансы и рукопожатия закончились; мы разместились за столом, сделали заказ и, не спеша, в полном соответствии с правилами этикета приступили к трапезе. Специалисты по женским сердцам прочно забыли малолетнюю графиню и переключились на новый объект. Тот же лейтенант, оттеснив всех, стал сыпать комплиментами, изо всех сил стараясь привлечь внимание моей жены. На меня он посматривал свысока, считая, по-видимому, какого-то травника не достойным быть конкурентом такому красавцу, как он. Вроде и не юнец, а делал ту же ошибку, что и графиня. В отношении нас со Свентой, во всяком случае.
Наше выступление подходило к концу, когда в зал вошли пятеро мужчин в форменных плащах КСОР. Все были вооружены. Рядом с главным в этой команде крутился господин Боантир. Что-то шептал тому на ухо, то забегая вперед, то приотставая, под конец кивнул головой в направлении нашего столика и остановился. Двое пришельцев остались у дверей; еще двое прошли к окнам; главный подошел, холодно посмотрел на нас со Свентой и представился.
– КСОР. Лейтенант Берзилиан. Вы – травник Алониус?
– Мое имя Филлиниан деи Брасеро.
– Но вы называли себя Алониусом?
– Вот там сидят его агенты. Я сам слышал, как эта девчонка называла его так, – вылез Боантир в приступе шпиономании.
– Да. Некоторое время я пользовался этим именем. Вынужден был…
– Вы должны пройти с нами.
– Он. Никуда. Не пойдет, – гневно сверкая глазами, привстала со своего места Свента.
– В таком случае я вынужден буду применить силу. Имейте в виду – сопротивление сотрудникам КСОР при исполнении может усугубить его вину.
Около каждого из пятерки ксоровцев, казалось, прямо из воздуха возникли мои охранники, внимательно и цепко контролируя каждое их движение. К главному подошел капитан и тихо сказал.
– У меня приказ охранять этих персон от любого! – подчеркнул он, – посягательства.
«Свой свояка видит издалека» – оба ксоровца, по-видимому, мгновенно узнали друг в друге коллег.
– У меня тоже приказ. Доставить их в Заллир.
– Сейчас подойдет наш начальник, и, думаю, все прояснится. Извольте подождать – за ним уже отправлен человек.
Ждать нам долго не пришлось – городок маленький, все под боком. Порученец генерала появился буквально через пару минут, и они вместе с лейтенантом отошли в сторонку. Быстро о чем-то поговорили; лейтенант коротко кивнул и, знаком показав своим людям следовать на выход, направился прочь из ресторана. Наперерез ему бросился господин Боантир.
– Как же так, господин лейтенант? – проблеял он. – А шпионы? Что с ними?
Лейтенант резко повернулся, злобно посмотрел на чинушу и холодно сообщил ему.
– Господин барон, которого вы называли шпионом, имеет полное право преследовать вас по закону за клевету или требовать сатисфакции – на его усмотрение. Попрошу впредь не морочить голову КСОР. Честь имею.
Боантир моментально растерял остатки гонора, страшно побледнел и весь покрылся вонючим потом. Он впервые посмотрел мне прямо в глаза, мучительно ища в них ответ: убью я его на дуэли или через суд пущу по миру. В свою очередь и мне было о чем подумать. Уеду, а этот типчик снова заявится к Торсилезе с претензиями, да и не только ей одной он будет продолжать пакостить. Убивать его на дуэли – мне от этого ни чести, ни славы. Получиться обычное узаконенное убийство. Подавать в суд – он может выкрутиться. Уж больно скользкие обстоятельства дела. Или отделается легким штрафом. Конечно, и легкий штраф при его-то жадности – серьезное наказание… А что, если штраф будет не легким? С этой мыслью я и начал с ним разговор.
