Антон Орлов - Сильварийская кровь
Лестница в башне Парлута оказалась из того же магического сплава, из которого изготавливают обереги для клиентов «Ювентраэмонстраха». Стало быть, подняться по ней смогут только люди -инспектор и хромающий на обе ноги Архицельс.
– Парни, не трогайте моего гоблина, – попросил Креух распаленных, но не способных одолеть преграду союзников. – Он никому не мешает, пусть живет.
Гилаэртис пожал плечами – без одобрения, но и без насмешки, эльфы, знаете ли, привыкли уважать чужие странности и причуды, – после чего отвернулся и встал на пороге. Колдует?… А инспектор с верховным магом пошли наверх. Не дошли. Огрова лестница вздыбилась, норовисто выгнулась, затряслась, будто заходясь в беззвучном хохоте, и оба скатились обратно. Прямо под ноги эльфам, что вдвойне унизительно. Креух, привычно сгруппировавшийся, отделался пустяковыми ушибами, помог подняться старому магу, а потом оглянулся на шум – и шарахнулся от той жути, что лезла с улицы в дверной проем.
Выдранные ураганом деревья, мокрые столбы из цельных бревен, мясницкие топоры с ожившими топорищами… Засмотревшись на это кошмарное представление, Раймут не сразу увидел самое главное: небо снаружи предзакатно-голубое, а мостовая хоть и залита водой, но похожа теперь на спокойное озеро, а не на бурную речку.
– Здесь только что прошла Госпожа Стихий, – ощупывая ушибленный бок, торжественно произнес Архицельс. – Надо забрать у Парлута браслет, а то, если он додумается снова призвать бурю Черного камня, все начнется сызнова, и это сражение будет продолжаться бесконечно.
– Кто же, интересно, дал ему Глаз Бури? – вскользь поинтересовался Гилаэртис безукоризненно учтивым тоном.
– На тот момент он считался вменяемым легитимным правителем, – сухо отозвался придворный маг. Призванная эльфом деревянная нежить образовала посреди зала пирамиду с топорами на верхушке
и начала долбить в потолок. Грохот, содрогание всего помещения, на голову сыплются куски штукатурки. Острый, с примесью звериного духа, запах сырой древесины.
Скоро появилась дыра, достаточная, чтобы пролезть человеку. Гилаэртис исчез в ней первым, следом пошли его парни. Креух тоже полез, хоть и пришлось сделать над собой усилие: прикасаться к этой дряни, к псевдоживому дереву! А ну как защемит или кусанет… Заныли старые шрамы на ляжках, на заднице и на руках, полученные в Сильварии во время страховых выездов. Умом он понимал, что незачем сейчас Гилу полезного союзника гробить, а тело, которому не раз доставалось от похожей пакости, болело и беззвучно протестовало.
Напоследок он бросил Мугору:
– За мной не ходи. Лучше на солнышке погрейся. Тот и рад был убраться подальше от эльфов.
Последним начал карабкаться, с болезненным кряхтением, Архицельс: не мог же он пропустить самое главное.
Второй этаж встретил их так же, как первый, – сплошные ловушки, но, что порадовало, ничего непредсказуемого. Зато на третий, где, собственно, и укрылся консорт, вела отсюда деревянная лестница, и эльфы с ней в два счета договорились.
Полукруглая комната, обставленная, как кабинет. Дубовый стол с медной окантовкой. Респектабельное кожаное кресло. Изжелта-белый, как второсортная газетная бумага, Анемподист норг Парлут стоял возле стола. Он до последнего момента не верил, что его здесь достанут.
Эльфы по большей части рассредоточились, уничтожая оставшиеся ловушки, и Креух ворвался в кабинет следом за Гилом.
Гибкий рыжеволосый сильвариец с бронзовой кожей подскочил к консорту и захватом сдавил ему шею, а Гилаэртис схватил своего противника за руку и сорвал браслет с четырьмя овальными камнями. Парлут издал пронзительный вопль.
Остановившийся у порога инспектор решил, что это он от расстройства – огру же понятно, что к власти его теперь на пушечный выстрел не подпустят, – но низложенный консорт, еще сильнее побледнев и мучительно скривившись, выдавил:
– Боги милостивые, вы мне руку сломали или вывихнули… Зачем же так дергать, я бы сам отдал… Мне нужна помощь лекаря!
– Попроси о помощи кого-нибудь из тех, кого ты сегодня оставил без крыши над головой, – холодно бросил Гилаэртис, рассматривая Глаз Бури.
– Нет-нет, со мной так не надо… – пролепетал Парлут. – Есть никому не нужные старики, но я не такой, мне полагается пенсия в размере семидесяти процентов от заработной платы! Нельзя равнять меня с ними, я не такой…
«Опять несет ахинею, позаимствованную из чужих снов», – подумал Креух.
Он испытывал странное неловкое чувство: как будто ему вдруг стало стыдно перед повелителем темных эльфов за свою расу.
– Выбираемся из этого гадючьего гнезда? – жизнерадостно предложила Шельн. – Могу составить компанию до выхода.
– Я должен узнать, что с моими родителями, – Марек взглянул на Дафну. – Если хочешь, пойдем со мной.
– Пойдем.
Ей тоже хотелось убедиться, что с ними все в порядке, а если окажется, что нет, – помочь, насколько получится. Неизвестно только, где искать родителей Марека, они же наверняка пошли на праздник и приемную дочку с собой взяли… Но буря Черного камня началась не сразу, вначале дядя Анемподист устроил обычное ненастье с ливнем, градом и ветром. Если семья Ластипов успела найти убежище -все трое уцелели, и жертв наверняка не так много, как могло быть, если бы буря Черного камня разразилась внезапно, как гром среди ясного неба.
Дафна изложила все эти соображения вслух, чтобы успокоиться самой и хоть немножко успокоить Марека – встревоженного, осунувшегося, с запекшейся кровью на разбитых губах и длинной ссадиной на скуле. Он кивнул, хотя по глазам видно: ничуть его эти доводы не утешили.
– Тогда чего мы ждем? – добавила Дафна. – Идемте скорее.
Еще причина, почему ей не хотелось здесь задерживаться: непонятно, заметил ли Марек, но у двух мертвых эльфов, лежащих возле двери, на шеях раны, словно от укусов. Как будто они стали жертвами упыря из числа тех, что способны охотиться даже днем. Возможно, кровосос до сих пор бродит где-то поблизости. Уж если он сумел справиться с эльфами… Да, но ведь Шельн сказала, что это она убила роэндолцев, поджидавших в опочивальне королеву! Вывод напрашивался интересный, однако обдумать все это как следует Дафна не успела.
Один из тех залов, где стоят вдоль стен гипсовые и мраморные изваяния, подаренные траэмонской короне после очередного состязания скульпторов. Легендарные воины, обнаженные дриады и водяницы, аллегорические женщины, покровительствующие благодарным дарованиям меценаты в парадных одеждах. В таких залах, загроможденных статуями, за которыми можно спрятаться, фрейлины и служанки нередко назначают свидания своим кавалерам, а совсем недавно кто-то из придворных укрывался здесь от урагана, помещение без окон идеально подходило для этой цели.
