Стивен Браст - Властелин Черного Замка
– Ну, – проворчал Паарфи, не выглядя даже на капельку смущенным, – Я слышал эту песню, это верно. Я мог бы даже пропеть ее вам, так как у меня, как считают многие, сильный и мелодичный голос, особенно когда мне аккомпанируют на хорошо настроенном струнном инструменте. Конечно я слышал песню. Если мы не мертвы, как мы можем не слышать песни?
Обозреватель согласился, что это так, и что, действительно, никто из нас не может избежать этого, как бы мы этого не хотели; и уже приготовился задать ему другие вопросы, когда Паарфи провел рукой по волосам и поглядел на всех тех, кто собрался в верхней комнате таверны.
Немедленно в комнате стало тихо.
– Я верю, что вы разрешите мне сказать два слова об Университете, Издательстве Университета и о том, что они называют неточными утверждениями и искажениями научной истины. Вот эти два слова: Они не и сейчас, или, наоборот, сейчас и не. У кого-нибудь из присутствующих здесь этим вечером есть с собой экземпляр Гвардии Феникса? Подойдите, подойдите, я оставлю свое имя на обложке некоторых из них. Так. Хорошо. Теперь я нахожу Восьмую Главу, озаглавленную «В которой выясняется, что в городе Драгейре нет полиции», переворачиваю несколько страниц, пока не нахожу место, где наши герои обнаруживают, что враг превосходит их численно и они в отчаянном состоянии, но, тем не менее, враг не знает, продолжать или отступить. Гм:
Теперь соотношение сил немного выровнялось, хотя преимущество все еще оставалось на стороне Драконлордов, которые замешкались, не зная, что делать дальше.
– Мне кажется, – заметил Кааврен, – что не время отступить.
– Ну нет! – воскликнула Тазендра. – Я только начала разогреваться.
– Согласен с Каавреном, – сказал Айрич.
Потом, все более и более громким голосом, Паарфи продолжал, – Не время отступить? Не время отступить? Сейчас время отступить, вот что я написал. Сейчас. Очевидная ошибка, и такая, которую можно легко исправить, или, по меньшей мере, мы так думали; и тем не менее мы ошибались, как и в успешном напечатании Гвардии Феникса, и пока читатель за читателем убеждался в моей собственной тупости и даже неполноценности, как писателя, я требовал, я просил, я молил и жаловался, писал письма в Университет, чтобы изменили это и исправили в будущих изданиях. (Я даже не упоминал, чтобы вы знали, о случайной лишней запятой в первой фразе, которую я вам прочел, потому что понимаю, что любой издатель не в состоянии даже на йоту исправить эти запятые.) Каждый раз, когда я просил, они соглашались; и каждый раз они ничего не делали. Есть, – продолжал Паарфи, его белый костюм отливал оранжевым в свете ламп, – такие авторы, которые убивают издателей за то, что те поставили не там, где должно быть сейчас (и, без сомнения, наоборот), и никакой стражник, офицер или судья в их стране не накажет и даже не сделает выговор такому автору. Однако мы не убили никого. Вместо этого мы просто убрали нашу работу и нас самих из их мелких жизней о не, сейчас, не сейчас и сейчас не.
– Вот, и мы говорим это вам всем, сейчас! И если не сейчас, то когда?
Если он и сказал что-то еще толпе, собравшийся тем поздним вечером в таверне, это потонуло в одобрительном реве собравшегося общества, к которому присоединился и ваш обозреватель, который имеет честь подписаться здесь,
Илин, Маг.
