Юлиана Суренова - Книга 7. Дорога в бесконечность
Сон закончился. Опять наступила явь. Жизнь закружила ее, не давая опомниться, задуматься, время полетело вперед, словно на крыльях ветра, в порывах которого мелькали на крошечные снежинки, а ночи и дни, сменяя друг друга быстрее, чем Мати могла заметить это…
Как-то раз она вновь оказалась на берегу озера. Не то чтобы она туда собиралась.
Все случилось совершенно случайно. Перелетая с одного конца острова на другой, она залюбовалась крошечной птичкой с красочным, многоцветным оперением и последовала за ней, когда та начала опускаться вниз. У кромки воды птица исчезла, так что Мати, как ни старалась, не могла ее отыскать. Во время этих поисков взгляд девушки совершенно случайно упал на спокойную, зеркальную гладь озера, и она увидела…
Длинные, распущенные волосы струились, спадая волной с плеч, словно солнечные лучи катились по снежным барханам. Смуглая кожа, даже темнее, чем у Шамаша, большущие синие глаза в обрамлении длинных черных ресниц… Знакомые и, вместе с тем, совершенно чужие, они глядели на мир с задумчивой грустью взрослой женщины, которой было о чем сожалеть - безвозвратно минувшем, потерянном, не исполнившемся. И ни искорки задорного блеска наивной и веселой юности, у которой все было впереди, и даже самое невероятное казалось возможным… А еще Мати разглядела морщинки: у глаз, у носа, на лбу. Правда, еще совсем тоненькие, едва различимые, но все же…
- Великие боги! Это не я, это не могу быть я! - вскричав, она в ужасе подняла к лицу руки, взглянула на них, только теперь заметив, как изменился цвет кожи, которая стала суше и тоньше, в общем - старее.
Пальцы быстро пробежали по щекам, в то время как глаза с нараставшим ужасом следили за отражением. И когда Мати увидела, что незнакомка в озере повторяет все ее движения, Мати похолодела.
"Но как я могла так измениться! Я… Ведь я выгляжу старше Сати! Сколько же прошло времени? Сколько я уже на этом острове?" Она спрашивала себя, но сама боялась услышать ответ, бежала от него.
- Нет! - Мати резко взмахнула рукой и что было сил стукнула по озерной глади, разбив водяное зеркало на множество осколков, заставив трепетать их, крошиться еще мельче, еще, пока, наконец, не перестала видеть свое отражение даже в самой крошечной капли воды. Потом, мокрая от летевших во все стороны брызг, тяжело дыша, она отодвинулась от кромки воды, села прямо на песок, не заботясь о том, что может испачкаться, и, подтянув ноги к груди, уткнувшись подбородком в колени, замерла с залитым нездоровым румянцем щеками, полным слез глазами и дрожавшими губами.
А тут еще, ох как некстати, пробуя отвлечься и роясь в воспоминаниях, выбирая то, что получше, посветлее, побеззаботнее, натолкнулась на свой недавний сон о любви и счастье, и… И ее захлестнуло столь жуткое чувство одиночества, что она чуть было не сломалась в его объятьях хрупким цветком.
Эта боль была так сильна, что Мати захотелось выть. Она бросилась бежать прочь от озера, не разбирая дороги, неважно куда. Ветки царапали щеки, цепляли волосы, норовя вырвать, оставить себе на память тонкую золотую нить. Но Мати ничего не замечала, потому что даже самая сильная боль тела не шло ни в какие сравнения со страданиями души, которую словно вырвали из груди, бросили в костер с огненной водой, затем, вынув, тотчас швырнули в лед, чтобы и жара, и стужа стали еще более нестерпимы на этом переходе из одной в другую.
И что бы она ни делала, как быстро ни бежала, эта боль оставалась с ней.
Вконец измучившись, растеряв последние остатки сил, караванщица подломившимся под порывом ледяного ветра деревцом рухнула на землю и так и осталась лежать, прижавшись к траве всем телом, будто ища у этих, еще более хрупких и беззащитных созданий, защиты.
Она не заметила, как день сменила ночь, и лишь утренняя заря, пробежав теплым, ласковым ветерком по спине, словно гладя заботливой любящей рукой матери, вернула ее к жизни. Слезы высохли на щеках. Мысли перестали слепить. Но в них все равно было слишком много боли.
"Неужели я в самом деле стала совсем взрослой? Без испытания? Без семьи? Одна в целом свете? Кто я? Никто. У меня ничего нет и не будет…" - от этих мыслей ей стало совсем тошно и Мати засуетилась, начала себя успокаивать:
"Ну и что? Ну и что? У меня есть этот остров. Чудесное местечко, которое даже лучше сада благих душ. Здесь хорошо и спокойно. Никаких проблем, забот, не нужно ничего решать, выбирать, от чего-то отказываться. Можно представлять себя кем угодно. Хочешь - Хранительницей, хочешь - Творцом заклинаний, хочешь - богиней…
И, потом, почему я должна обязательно всегда быть одна? Может быть, я здесь не только потому, что мне тут хорошо, но еще для того, чтобы встретить своего единственного, неповторимого, того, ради которого родилась. А если он будет рядом со мной, мне больше никто не будет нужен. И вообще… - мечтательная улыбка тронула ее губы. - Все будет хорошо. Потому что иначе быть не может. Я знаю!" - и она успокоилась. Во всяком случае, чуть-чуть.
"Однако, - Мати протерла лицо, попыталась привести в порядок волосы, - если он увидит меня такой заплаканной растрепой, то, чего доброго, примет за лесного духа. Так что, будет лучше поскорее привести себя в порядок".
И она зашагала в сторону озера, теперь уже более внимательно выбирая дорогу, стараясь обходить стороной деревья, дожидаясь, когда они раздвинут свои ветви. И пусть путь назад занял куда больше времени, чем бегство, все равно очень скоро Мати вновь оказалась на берегу. Безмятежно - спокойная гладь отражала в себе небо с его единственным облаком, принявшим в этот раз облик какого-то шара - яйца, из которого должно было появиться на свет что-то неведомое.
Подойдя к самой кромке воды, она присела на корточки, несколько мгновений подождала, потом, все-таки решившись, взглянула на свое отражение. Тяжело вздохнув, Мати прикусила губу, качнула головой, прошептала:
- Ну что за рева! Глаза распухли, нос покраснел, щеки в грязи… Угораздило же меня… - она зачерпнула пригоршню воды, даже не разобравшись, холодная она или теплая, плеснула в лицо, потом еще, старательно умываясь. - И, главное, из-за чего все? Ну, выросла и выросла. Кто это здесь видит кроме меня? Кто станет считать мои морщинки? Только не я! А что до испытания… Может, я его уже прошла.
Ну да, в том демонском храме в Курунфе. Я ведь не поддалась на уговоры демонов.
И если так, то этот остров - моя судьба. А одна я здесь, потому что все время твердила богам, что не хочу никого видеть, что если я не могу быть женой Шамаша, то не буду ничьей!…Нет, конечно, Курунф выполнил бы даже эту самую невероятную и заветную мечту… - ее голос дрогнул, в носу захлюпало. - Он даже показывал мне во снах, как замечательно все могло бы быть. Пожелай я - и ОН стал бы смертным, пожелай - и я стала бы богиней. Для меня демоны сделали бы исключение. Ведь мне нужна не власть небожителей, а только одно название. Они могли бы… Но я отказалась. И правильно сделала. Потому что они ничего хорошего мне бы не дали, а за подпорченный товар запросили бы потом втридорога. Так что…
