Александр Годов - Я не умру
Актеоун натужно улыбнулся.
— Вас предупредили, королевский прокуратор. Сейчас. Когда стало нужно. По велению старейшины Димира я должен был рассказать вам о вероотступнике, когда экспедиция доберется до упавшего дагула.
С силой сжав челюсти, Тиберий нахмурился. Внутри него росла настоящая черная злость. Он пытался скрыть её, стараясь показать, что слова старейшины никак не задели его, но получалось плохо. Пальцы сами сжались в кулак. Нестерпимо захотелось вцепиться в одежду Актеоуна, скинуть жалкого дурака с саней и бить-бить, пока мерзкое лицо не превратится в кровавую кашу.
Он руководит экспедицией! Он! И никто другой! Наверняка еретика отправили в поход втайне от Безымянного Короля, потому что богочеловек никогда бы подобного не позволил… Тиберий тяжело вздохнул. Ледяной воздух обжег легкие. Так уж хорошо ли знал правителя? Несмотря на свой возраст, тот частенько действовал необдуманно, импульсивно.
— Назовите еретика, старейшина. — Голос был сдавленный от бешенства.
Актеоун поправил одеяло, нежно провел рукой по костяной спинке саней и сказал:
— Вы точно хотите знать?
«Не злись. Будь спокоен».
— Да.
Старейшина понимающе кивнул.
— Авла. Она станет жертвой для монстра-червя.
Повисло тяжелое молчание. Снег скрипел под лыжами демортиуусов, ветер выл в горах и бросал в лица колючую крупу.
— Авла? — переспросил Тиберий.
Не может быть. Он не верил. Девушка столько времени провела с ним, пила и ела из одной посуды, спала в одной палатке. Предательница. Последователь Единого Бога. Проще было поверить, что луна слеплена из жира дагенов.
— Вы уверены?
Актеоун положил руку ему на плечо.
— Абсолютно, — сказал он. — Авла служила лжепророкам больше шести мэнсе. Мы ее поймали, когда она молилась статуэтке их божества. После заточили в казематы. Бедняжку даже не пришлось пытать: знаете ли, прокуратор, двое маленьких детей развязывают язык лучше любого раскаленного железа. Авла пыталась переманить в свою веру соседей по дому, но у нее ничего не получилось.
Тиберий почувствовал, что не может больше сидеть в повозке вместе со старейшиной. К горлу подкатил противный комок, сердце часто забилось, отдаваясь глухой болью в темнице ребер.
— А потом? — спросил он.
— Потом мы предложили Авле выбор, королевский прокуратор. Либо она отправляется в экспедицию и жертвует собой, однако дети её останутся живыми и здоровыми, либо её сжигают вместе с сыном и дочерью. Девушка оказалась неглупа и выбрала поход в ледяную пустыню.
— Почему тогда Авле позволили спать в одной палатке со мной?
Старейшина устало потер глаза указательным и большим пальцами.
— Слишком много вопросов… командир. Авла никого не тронет, потому что знает, что если я все-таки вернусь в Венерандум, то её дети больше никогда не покинут казематы. О, вы даже не представляете, в каких красках я расписал их возможную смерть. — Актеоун разразился оглушительным зловещим хохотом. — Матери очень боятся, знаете ли, что их детей изнасилуют…
Больше не в силах терпеть рядом с собой старика, Тиберий спрыгнул с саней и, работая лыжными палками, покатил к своим бегункам.
— Я не сказал вам самого главного! — донесся из-за спины скрипучий голос Актеоуна. — Авла не больна. Она беременна. Нерожденный ребенок станет отличным подношением монстру-червю!
В голове Тиберия мелькнула лишь одна мысль: так вот что хотел сообщить тот упавший в дыру палангай Фабриций! Солдат как-то прознал про беременность девушки и пытался все рассказать ему, но не успел.
«Дагулы! Какой же я дурак»…
Вскоре экспедиция наткнулась на ущелье в горах, которое должно было вывести их в долину. Оно оказалось настолько узким, что сани едва не касались гранитных стен. Тиберий принял решение продолжить путь, пока они не натолкнутся на тело упавшего ящера Сира. Палангаи попытались было противиться воле королевского прокуратора, но кудбирион смог убедить их.
И теперь они шли по узкому проходу, а над ними практически смыкались невероятно высокие каменные валуны, уходящие в чернильные небеса. Казалось, с каждым пройденным эмиолиусом горы все сильнее сдавливали людей. Тиберий пытался убедить себя, что это ему всего лишь кажется и вскоре ущелье расширится и выведет к долине, однако мозг отказывался принимать разумные доводы.
Поэтому ему оставалось лишь смотреть на изломанную линию блистающего звездами неба и не думать о плохом. Он уже слышал вкрадчивый шепот, вползающий в уши от колких точек, но боялся бросить взгляд вперед. Ведь за любым горным поворотом экспедиция могла наткнуться на дагула.
Тиберий закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на мороз. Странно: за все время, проведенное за стенами Венерандума, ему так и не удалось привыкнуть к холоду. Он поклялся себе, что если боги смилостивятся и им удастся возвратиться домой, то вернется вместе с детьми в Юменту. В Нижнем Городе, по крайней мере, было всегда тепло.
Горы между тем поднимались все выше, но дно ущелья оставалось ровным. Хотя Тиберия беспокоило, что проход извивался немыслимыми зигзагами и не выводил к долине. Как бы расселина не стала еще уже. От одной мысли бросить сани по спине забегали сонмы мурашек.
По приказу кудбириона все палангаи сняли маски, чтобы встретить дагула Сира подобающим образом. Однако перкуты перетекали в потестатемамы, а ущелье по-прежнему не сменялось долиной. Тиберий приметил, что проход постепенно ширится. Возможно, удача еще не покинула экспедицию. Он пытался осознать последние четырнадцать анимамов. Память услужливо подкидывала нужные воспоминания: речь Безымянного Короля в Венерандуме, первый привал в ледяной пустыне, долгий и нудный путь по обширному заснеженному пространству, упавший в дыру палангай, сплавленные в единый комок плоти люди Кезона Марциала и вот теперь поиски долины в ущелье.
Тиберий мысленно радовался тому, что ему практически удалось добраться до крылатого ящера-бога! Никто и никогда не был в этой узкой расселине, никто и никогда не покидал так далеко крепкие и надежные стены Венерандума. Его дети смогут гордиться отцом. Возможно, Безымянный Король даже пожалует титул ему и одарит хотя бы небольшим наделом в астуле знатных прокураторов…
«Хватит мечтать, старый дурак. Дойти до гор было несложной задачей. Теперь необходимо найти упавшего бога и вернуться в Мезармоут. Будь начеку».
Кивнув самому себе, Тиберий обернулся и бросил взгляд на лежащую Авлу. Она дрожала, хотя ветра в ущелье не было, и пыталась натянуть на себя еще одно теплое одеяло. По приказу лекаря девушка сняла маску и, не моргая, глядела на звезды. Её лицо посерело и казалось каменным. Врачеватель сидел на коленях рядом с ней, пытался заставить выпить одно из своих противных лекарств, но Авла отказывалась.
