Ф. Каст - Богиня по ошибке
Кентавры быстро свернули лагерь, и вскоре армия выступила в поход. Должна признать, утро выдалось великолепное. По-прежнему было чертовски рано, но даже я оказалась способна оценить буйную красоту матушки-природы. Солнце поднялось над лесом, наполнило его ярким чистым светом. Сегодня тропа увела нас ближе к живописному берегу, который с каждой минутой становился все круче, что нисколько не уменьшало его красоты. Я любовалась плакучими ивами, тополями и даже, как мне показалось несколько раз, дикими вишнями, росшими вдоль реки. Грохот копыт тысячи кентавров заглушал шум реки, но ее величественная красота, открывавшаяся взору сквозь поредевшую растительность, и стремительный бег произвели на меня впечатление.
Примерно в середине дня мы сделали краткую остановку, чтобы перекусить сушеным мясом и твердыми галетами. Клан-Финтан позволил мне спешиться, чтобы я размяла ноги на берегу. Пока я, как заправский атлет, делала упражнения, ветер переменил направление. До сих пор нас обдувал тихий восточный, теперь же задул западный, довольно сильный. Он раскачивал ветви ив, делая их похожими на длинные женские локоны, развевающиеся от любого порыва.
Я повернула лицо к ветру, тряхнула головой, наслаждаясь тем, что он приподнял мои волосы с плеч, вдохнула полной грудью, потянула ноющие мускулы и...
— Фу! Что за отвратительный запах? Ветер принес с собой невыносимый смрад.
— Болото Уфасах.— Клан-Финтан тоже нюхнул и сморщил нос.
— Ужасно. Воняет как компостная куча у моей бабушки.
— Обитатели этих мест утверждают, что болото обладает уникальным очарованием.
— Тьфу!.. Пусть они им и наслаждаются. А до него далеко?
Я подошла к краю обрыва, сощурилась, чтобы полуденное солнце, отражающееся от бурной воды, не слепило глаза, и едва разглядела противоположный берег. Он был не таким высоким, как восточный, и тоже порос ивами, но там не было ни мха, свисающего с ветвей, ни змей, ни аллигаторов.
— Мне рассказывали, что оно начинается у западного берега озера и занимает почти всю территорию между храмом Муз и северной границей владений Эпоны,— пожал широкими плечами муж.— Я никогда не пересекал болот. Кентавры стараются избегать болотистых мест.
— Что ж, в этом мы с тобой похожи. Змеи, пиявки, вонючая вода... гадость! Только подумаю — сразу дрожь по телу.
Тут наше внимание привлекло движение в войсках. Я потянулась в последний раз, потом позволила Клан-Финтану вновь усадить меня к нему на спину, и мы помчались во главу колонны.
Есть там оспа или нет — я все равно хотела поскорее добраться до храма Муз, а то моя задница словно приклеилась намертво к мужниной спине, что, согласитесь, не очень хорошо.
День прошел примерно так же, как предыдущий. Чем дальше мы продвигались на север, тем гуще становился лес. Вскоре колонна была вынуждена перестроиться и продолжать путь по двое. Но скорость кентавры не снижали, по-прежнему неслись галопом. Я видела это раньше, но все равно не переставала изумляться их выносливости. После нескольких часов пути Клан-Финтан дышал так же легко, как утром, до восхода солнца. Уверяю вас, кентавры дали бы всем жару на уроке аэробики... Я дернула головой и поняла, что дремала.
Муж начал поворачиваться ко мне, но я заговорила раньше:
— Знаю, знаю.— Я прижалась к нему, и он обхватил мою руку своей.— Ты никогда не дашь мне упасть.
— Никогда,— повторил он.
Я улыбнулась, прижалась к его теплой спине и позволила себе погрузиться в глубокий сон.
Я проводила беседу с родителями в присутствии одного из школьных советников и заместителя директора по вопросам дисциплины. За столом напротив меня сидел ученик со своей мамочкой. Даже во сне я настолько профессионал, что не стану упоминать имена. Просто опишу вышеназванного ученика как копию недостающего звена между обезьяной и человеком. Это звено долгое время употребляло марихуану и всем своим видом напоминало ленивого неандертальца. Мамочка у него была бойкая блондинка, разодетая в пух и прах. При взгляде на нее так и напрашивался вопрос: сколько алкоголя и расслабляющих наркотиков она употребила, пока ее чадо находилось в утробе?
Под громовые аплодисменты советника и заместителя директора, роль которого, между прочим, исполнял Пирс Броснан, я объясняла мамочке, что ее шестнадцатилетний мальчуган игнорирует уроки английского вовсе не потому, что чересчур смышлен и сообразителен. Как раз наоборот! Он просто ленивый, капризный, покуривающий травку оболтус, который так и просится на рекламный плакат «Почему следует ввести порку в американских школах».
Но тут меня кто-то сорвал со спины мужа, и я зависла над серединой бурлящей реки.
— Не хочу никого обидеть, но на этот раз ты прервала сон, входящий в десятку моих любимых,— сказала я, обращаясь к воздуху вокруг себя.— Я только-только добралась до самого фантастичного момента, когда заместитель директора поддерживает учителя.
Ответа не последовало, но мое тело начало двигаться на север, следуя по руслу реки.
— Наступит ли тот день, когда я смогу спать без этих маленьких... экскурсий? — вслух спросила я.
«Терпение, Возлюбленная».
— Оно мне несвойственно,— пробормотала я.
Тут мое внимание переключилось на огромное сооружение, к которому я быстро приближалась. Это было купольное строение. Даже с немалого расстояния его величественные арки из резного мрамора выглядели впечатляюще. То, что я поначалу приняла за одно огромное здание, на самом деле оказалось несколькими изящными конструкциями, соединенными затейливыми аллеями и садами, в чем я убедилась, подлетев поближе. От центра храма, как спицы в колесе, отходили другие строения. Теперь я находилась достаточно близко, чтобы разглядеть женщин в легких одеждах. Они прогуливались по тропинкам между домами, многие о чем-то оживленно беседовали, склонив друг к другу головы.
Все здешние постройки отличались красотой, но центральное здание было самым внушительным. Я внимательно его разглядела, заинтригованная статуями в полный рост, окаймлявшими вход. В саду перед ним какая-то женщина вела беседу с девушками, расположившимися у ее ног. Она изящно жестикулировала одной рукой, а в другой держала изумительную резную трость слоновой кости. Ее отличала такая ослепительная красота, что если бы она не шевелилась, то я приняла бы ее за одну из идеальных мраморных скульптур.
Когда я подлетела поближе, женщина внезапно умолкла, словно прислушалась к внутреннему голосу. Потом на ее лице появилась радостная улыбка. Она подняла голову и обратилась прямо ко мне:
— Добро пожаловать, Возлюбленная Эпоны! Девушки у ее ног — теперь я смогла разглядеть, что все они тоже отличались необычайной красотой,— возбужденно защебетали и принялись осматривать небо, будто пытались меня увидеть.
