Филип Пулман - Северное сияние
— Да, дядя Азриел, — пролепетала она, не желая с места в карьер вдаваться в генеалогические подробности. Лучше как-нибудь в другой раз. — Я… меня… мне магистр колледжа Вод Иорданских велел передать вам веритометр.
— Да, да, конечно, — кивнул он, думая о своем. — А это кто с тобой?
— Это Роджер. Роджер Парслоу, наш поваренок из колледжа. Только мы…
— Как вы сюда попали?
— Так я и говорю, что мы не одни. Нас Йорек привел, только он сейчас на улице остался. Мы с ним вместе еще с Тролльзунда. Досюда дошли. Йофура обдурили, честное…
— Что ты городишь? Какой еще Йорек?
— Йорек Бьернисон, вот какой! Он панцирный медведь. Это он привел нас сюда.
— Торолд! — хлопнул в ладоши лорд Азриел. — Приготовьте для детей горячую ванну и покормите их. После ужина сразу в кровать. Да, и подберите им какую-нибудь одежду вместо этого грязного тряпья, только побыстрее, вы меня поняли? А я пока переговорю с этим панцирным медведем.
Лира чувствовала, что комната качается и плывет у нее перед глазами. Наверное, это от тепла. А может, оттого, что с души у нее свалился огромный камень. Словно сквозь сон, она видела, как вышколенный слуга поклонился и побежал выполнять полученные приказания. Лорд Азриел тоже удалился. Едва за ним закрылась дверь, ведущая в холодный тамбур, Лира рухнула в ближайшее кресло и закрыла глаза.
Ей показалось, что не прошло и секунды, как голос Торольда произнес:
— Ванна готова, мисс. Я провожу вас.
Неимоверным усилием воли девочка заставила себя сползти с кресла, и вместе с Роджером они пошли следом за камердинером в теплую ванную комнату, где на блестящих никелированных трубах висели пушистые прогретые полотенца, а от горячей воды поднимался белый пар и оседал на потолке капельками, блестевшими в свете лигроиновой лампы.
— Давай, ты первый. — Лира подтолкнула Роджера к ванне. — Купайся, а я посижу в коридоре. Только дверь не закрывай, чтобы мы могли разговаривать.
Сидя на полу, она слышала, как Роджер плещется, повизгивая и фыркая от того, что вода слишком горячая. Они сотни раз плавали вместе голышом, когда вся оксфордская детвора полоскалась в мутной речной воде Айсиса или Червелла, но сейчас было совсем другое дело.
— Знаешь, я его боюсь, — пискнул Роджер через открытую дверь, — дядю твоего. В смысле, папу.
— Ты его лучше дядей называй. Честно говоря, я и сама его иногда боюсь.
— Знаешь, он ведь меня сперва не заметил. Только тебя одну. Тут с ним чуть припадок не сделался. А меня увидел — психовать перестал. Сразу успокоился.
— Это просто нервы, — устало сказала Лира. — На его месте любой бы психанул. Он же меня совсем не ожидал увидеть. Мы в последний раз, знаешь, когда с ним разговаривали? Еще тогда, в рекреации, и с тех пор больше не встречались. Он меня увидел — вот нервы и сдали.
— Не-ет, не то. Я чувствую. Он… знаешь, Лира, он на меня смотрит и облизывается. Как волк… Страшно.
— Да не выдумывай ты! — отмахнулась девочка.
— Кто выдумывает? Ничего я не выдумываю! — негодующе возразил Роджер. — Говорят тебе, я правда его боюсь. Он еще страшнее, чем миссис Кольтер. Я чувствую.
В ванной снова заплескалась вода. Лира вытащила из сумочки на поясе свой веритометр.
— Слушай-ка, а хочешь, я спрошу у прибора, ну, который предсказывает, почему все так получилось?
Роджер замялся.
— Я даже… Понимаешь, мне иногда кажется, что чем меньше знаешь, тем лучше. Посуди сама: с тех пор как мертвяки в Оксфорде появились, я слышал только про страшное. Я вперед дальше чем на пять минут не заглядываю. Боюсь. Вот, к примеру, сейчас мне хорошо. Ванна. Вода горячая, тепло. И я знаю, что меня ждет в ближайшие пять минут, и об этом думаю. Что меня ждет? Полотенце теплое, и все. Вот я вытрусь, начну думать дальше. И опять только про то, что случится в следующие пять минут. Про что-нибудь вкусное, например. Поем — может, поспасть дадут, про кровать помечтаю удобную. Но дальше заглядывать мне страшно. Просто столько всего случилось, столько ужасных, непоправимых вещей, и они еще не кончились, я чувствую. Только я не хочу знать, когда все снова начнется. Мне сейчас хорошо — и ладно. Ну его, будущее это. Пусть будет только то, что сейчас, понимаешь?
— Понимаю, — сказала Лира, еле шевеля губами. — Я иногда сама так думаю.
Она еще какое-то время вертела в руках веритометр, ей просто нравилось ощущать его тяжесть, но до колесиков она даже не дотронулась и не обратила никакого внимания на трепет стрелки-иголочки, хотя Пантелеймон не сводил с диска внимательных глаз.
После того как дети выкупались и поели хлеба с сыром, запив свой ужин подобием грога из вина, разбавленного горячей водой, Торольд объявил:
— Мальчику пора ложиться спать. Я провожу его в его комнату. А вас, мисс Лира, его милость ожидает в библиотеке.
Из окон библиотеки открывался вид на замерзшее море. В камине, глубоко утопленном в стену, горел огонь, пламя лигроиновой лампы было заботливо прикручено, так что свет почти не отражался в черных оконных стеклах, и казалось, что комната постепенно переходит в безмолвный пейзаж, где над ледовыми торосами мерцают звезды.
Лорд Азриел, сидевший в глубоком кресле рядом с камином, поманил Лиру и указал ей на место перед собой. Она послушно опустилась на стул.
— Твой приятель медведь не захотел зайти в дом, — чуть насмешливо произнес он. — Говорит, на холоде лучше. Он спит во дворе.
— Йорек уже рассказал вам про поединок? — живо спросила девочка.
— Да, что-то такое он говорил, — равнодушно отозвался лорд Азриел. — Насколько я понял, он теперь новый король Свальбарда. Это что, правда?
— Ну конечно правда! Йорек никогда не врет.
— Он, что же, вызвался быть твоим телохранителем?
— Да нет. Это все Джон Фаа, он ведь нанял Йорека, поэтому Йорек все делает, как Джон Фаа ему велит. Вот ему и приказали глаз с меня не спускать. Чтоб со мной ничего не случилось.
— А Джон Фаа-то тут при чем? Откуда ты его знаешь?
— Я… я вам сейчас все расскажу, только вы мне тоже… Это… это правда, что вы мой папа? — выпалила Лира.
— Правда. И что дальше?
— Да ничего дальше. Вы что же, не могли мне раньше рассказать? Лучше уж знать всю правду без утайки, а то, когда потом что-то выплывает, человек себя чувствует круглым дураком. Знаете, как это обидно? Ну что вам стоило взять и рассказать мне все. Ну, знала бы я, что я ваша дочь. Какая разница? Даже если я тогда совсем маленькая была, неужели так трудно было мне все объяснить? Взять и сказать: так, мол, и так, Лира, вот кто ты на самом деле, но ни одна живая душа об этом знать не должна. Я бы все поняла! Я же умею хранить тайны. Но зато как бы я гордилась тем, что я знаю! Из меня бы слова не вырвали, если бы вы велели мне молчать. А вы… Ну что вам стоило рассказать мне! Всем другим людям рассказали, а мне…
