Василий Кононюк - Жизнь взаймы
Я гладил ее золотые волосы и шептал слова, в которые сам не очень верил:
— Так надо солнышко, просто так надо. Никто не обещал нам, что мы будем счастливы вечно. Мы сами себе это придумали и поверили… надо терпеть…
И просыпался. Мое лицо было мокрым от слез, я кусал до крови свои руки, чтоб не завыть и не вцепиться зубами в чью-то глотку…
Как и обещала мне маленькая, стервозная ведьма меня заполняла жажда убийства и разрушения. Глотая кровь, льющуюся мне в рот, шептал сам себе:
— Надо терпеть…
Глава пятнадцатая
Летом, в конце месяца червеня, после Петра и Павла, пришла весть о поражении хана Тохтамыша. По этому поводу состоялся у меня разговор с атаманом.
— Вернулись вчера наши казаки с разъезда, встречали купцов татарских, что в Киев ехали. Сказывали те, что побил Тимур войско Тохтомыша. Так что не обманул тебя святой Илья, — Иллар выжидающе уставился мне в глаза. Чего он от меня ждал, понять было трудно, поэтому ответил максимально нейтрально.
— Где ж такое видано, чтоб святые обманывали, он ведь, батьку, казакам добра желает …
— Добра, говоришь… а что сказывал тебе святой Илья, придут в липне к нам крымчаки?
Вопрос был непростой. С одной стороны потрепанные кочевники могут опасаться как преследования Тимура, так и набегов соседей. Любая серьезная встряска меняет соотношение сил державших в относительном порядке различные кланы. И у многих возникает соблазн улучшить свое положение за счет ослабевшего соседа. С другой, ослабевшему роду, как никогда нужно вливание средств, чтоб снова стать на ноги. А середина липня, начало страды, идеальное время для набега. Но если сравнивать, то первая причина перевешивает. Пока не установится новая система взаимоотношений, пока не станет понятно, кто кому подчиняется и на каких условиях, опасаться серьезных вылазок не стоит. Тохтомышу, исходя из сложившейся ситуации, как никогда важно иметь надежные тылы, в виде Литовского княжества, поэтому он приложит усилия, чтоб держать в узде непокорные крымские рода.
— Ничего, батьку не сказывал, но я думаю, что не придут. Своих дел у них хватает.
— Думает он… чего тут думать, если к соседям посланцы хана прискакали. Собирает войско Тохтомыш на следующую весну. Велено всем явиться, кому от шестнадцати до тридцати зим исполниться. Всем главам родов велено во главе своих людей стать и весной пред очи хана явиться. А до той поры всех, кто в литовские украины с разбоем идет, в полон брать и на суд хана везти.
— Ну и дела…
— Такие дела, что в Киев ехать надо, найм искать. Начало лета, без походов казаки со скуки опухнут. У наших то еще ничего, добычу знатную взяли, могут дома сидеть, а у других атаманов дела плохи. Теперь бы многие под мою руку пошли, да некуда. Да и наши… пропьют всю добычу еще до осени, даже зерна не будет на что купить. Мед твой, что у меня в запасе был, уже весь выпили, а нового то нет.
— Зерна нет, батьку… все запасы на переселенцев пошли, триста ртов кормить надо. Слава Богу, свой запас зерна был, сейчас полпуда никто продать не хочет.
— Не смеши людей. Кто тебе в червене зерно продаст? В червене на поле густо, а во дворе пусто. Зайдешь ко мне, монеты свои заберешь.
— А в Киев, когда поедем, батьку?
— Тебе тут дел мало?
— Вроде наладил все за четыре седьмицы. Пусть без меня трохи покрутятся.
— Жаловались на тебя гречкосеи, что строг ты больно, навоз заставляешь всех в ямы свозить, а над ними крыши ладить, семью целую выгнал ни за что, голых, босых.
— Была б моя воля, еще бы парочку вслед за ними бы отправил, но спужались, рот свой на замке держат. За навоз монеты получат, если все по совести исполнять будут. Ты бы, батьку, почаще к нам наведывался, тяжко мне одному с ними управляться.
— Терпи казак, атаманом будешь. Наведаюсь, еще не раз, не боись. Сам знаешь, что я больше в Черкассах и у других атаманов гостил, чем у себя дома. Так чего тебе в Киеве надо? Там сейчас ни купить, ни продать. Пока урожай с полей не соберут, делать там нечего.
— Есть у меня задумка одна, батьку, только сказывать то долго…
— Сказывай, давай. Не мнись, как девка перед сеновалом.
Коротко пересказал атаману историю семейства Белостоцких и то, что в Киевском княжестве два сына его и дочь имения получили, бояре они у князя киевского Владимира Ольгердовича.
— Мыслю я, батьку, хотели бы они за смерть отца посчитаться, имение свое отбить, да силенок у них не хватает. А мы можем им подсобить за добычу, которую с обидчика снимем. Не одно у того разбойника поместье, а Белостоцкие, не единственные бояре православные у кого он землю и гречкосеев на саблю взял.
— А с чего это ты за них так печешься? Мало батогов они всыпали родичам твоим?
— Ты ж говорил, найм искать надо. Чем этот хуже за другой? Замятня этим летом лишь на севере будет. Князь Витовт с помощью тевтонов будет своему брату Ягайло досаждать. Наш князь, Владимир Ольгердович будет в сторонке стоять. Никто в Киеве оружных людей искать не будет. А поляков пощипать вместе с Белостоцкими и близко, и добычу взять можно. И разбоем нас никто не попрекнет, весь спрос с Белостоцких будет.
— Тянет тебя, Богдан, в родные места… ладно, возьму тебя с собой. Поищем родичей боярина твого. Может и выйдет что путное с задумки твоей.
Через две недели, с началом страды, мы в составе представительной делегации из четырех атаманов, черкасского, его соседей Марата, Захара и Верховного атамана войска казацкого Иллара Крученого, направились в имение старшего из братьев Белостоцких. Каждый взял с собой трех сопровождающих, так что с нами ехал еще добрый десяток казаков. Компания получилась внушительная. Чтоб не пугать хозяина, казаки остались варить кашу в соседнем леске, а старшина, взяв меня в качестве связывающего звена, направилась в открытые ворота боярской усадьбы.
Михайло Юрьевич Белостоцкий принял нас в достаточно скромном поместье, но неплохо укрепленном, как глубоким рвом, насыпным валом, так и четырьмя выносными деревянными башенками на углах частокола, откуда лучники могли обстреливать ров и вал с флангов. Был он молодым мужчиной двадцати восьми лет, с черными, как смоль волосами, располагающим к себе лицом, если бы не настороженные, колючие, черные глаза, ощупывающие наши лица и наше оружие. Впрочем, его можно понять. Не каждый день в твое подворье заезжают пятеро вооруженных с ног до головы всадников и требуют принять их по неотложному делу. Ворота были открыты, вот мы и заехали. Так что Михайло Юрьевич сам будет разбираться с тем, как его люди патрульно-постовую службу несут.
