Сара Маас - Двор Шипов и Роз
Но боль на секунду прекратилась, достаточно, чтобы я увидела как он ударяется о землю, поднимается снова и бросается на неё — теперь на его руках были когти. Он врезался в невидимую стену, которую Амаранта возвела вокруг себя, и моя боль вспыхнула, когда она повернулась к нему.
— Ты, мразь предательская, — зашипела она на Рисанда. — Ты не лучше этих человеческих животных, — один за другим, будто их направляла чья-то рука, его когти впились в его кожу, оставляя за собой кровавый след. Он выругался, тихо и злобно. — Ты планировал это с самого начала.
Она отбросила его магией, затем ещё раз ударив с такой силой, что он ударился головой о камни и выронил из пальцев нож. Никто не шевельнулся, чтобы помочь ему, и она снова ударила его своей силой. Красный мрамор под ним растрескался, расползаясь паутиной в мою сторону. Она снова и снова наносила удары. Рис застонал.
— Остановись, — прошептала я, и во рту появился привкус крови, когда я протянула руку к её ноге. — Пожалуйста.
Рис пытался подняться, но его руки подогнулись, а из носа побежала кровь, забрызгивая мрамор. Наши взгляды встретились.
Связь между нами напряглась. Я вырвалась из своего тела в его, увидела себя его глазами — истекающую кровью, изломанную, рыдающую.
Когда Амаранта снова обернулась ко мне, я вернулась в свой разум.
— Остановиться? Остановиться? Не притворяйся, будто тебе не плевать, человек, — промурлыкала она и сжала пальцы.
Моя спина выгнулась до предела, едва не ломая хребет, а Рисанд кричал моё имя, пока моё сознание теряло хватку и уносилось из этого зала.
Затем пришли воспоминания — переплетение худших моментов моей жизни, книга отчаяния и темноты. Вот последняя страница, и я расплакалась, не столько из-за агонии во всём теле, а из-за воспоминания — я увидела молодого кролика, заливающего кровью лесную поляну, с моим ножом в горле. Моё первое убийство — первая отнятая жизнь.
Я голодала, я была в отчаянии. Но после того как моя семья съела его, я прокралась обратно в лес и рыдала часами, понимая, что пересекла черту и запятнала душу.
— Скажи, что ты его не любишь! — кричала Амаранта и кровь на моих руках стала кровью того кролика — стала кровью всего, что я потеряла.
Но я не скажу этого. Потому что любовь к Тамлину единственное, что у меня осталось, это единственное, чем я не могу пожертвовать.
Взгляд прояснился сквозь чёрно-красные видения. Я встретилась взглядом с Тамлином — его глаза широко раскрыты, он ползёт к Амаранте и наблюдает за моей смертью, и он не в состоянии спасти меня, потому что его рана исцеляется слишком медленно и его силы всё ещё в её власти.
Амаранта никогда не рассчитывала, что я выживу, она никогда не собиралась отпускать его.
— Амаранта, прекрати это, — взмолился Тамлин у её ног, зажимая рану в груди. — Остановись. Мне жаль — я сожалею о том, что я сказал о Клифии много лет назад. Пожалуйста.
Амаранта проигнорировала его, но я не могла отвести взгляда. Глаза Тамлина были такими зелёными — зелёными, словно луга его поместья. Оттенок, волной смывший воспоминания, оттолкнувший зло, ломающее меня кость за костью. Я опять закричала, когда мои коленные чашечки выгнулись, едва не ломаясь пополам, но я видела волшебный лес, видела тот полдень, когда мы лежали на траве, видела то утро, в которое мы наблюдали за рассветом, когда на мгновение — всего на одно мгновение — я узнала, что такое настоящее счастье.
— Скажи, что ты не любишь его на самом деле, — выплёвывала слова Амаранта, моё тело скрючилось, ломаясь кусок за кусочком. — Признай изменчивость своего сердца.
— Амаранта, пожалуйста, — простонал Тамлин, его кровь лилась на пол. — Я что угодно сделаю.
— С тобой я разберусь позже, — рыкнула она на него, и столкнула меня в огненную бездну боли.
Я никогда этого не скажу — никогда не позволю ей услышать этого, даже если она убьёт меня. И если это мой конец, то так тому и быть. Если это та слабость, что убьёт меня, я принимаю её всем своим сердцем. И если…
Ибо каждый удар мой наносит непоправимый урон,
И убивая, делаю я это неспешно…
Вот, чем были эти последние три месяца — медленная, ужасная смерть. Причиной всему этому стало то, что я испытываю к Тамлину. И нет никакого лекарства — нет боли, или отсутствие, или счастье.
Но презираемой, обращаюсь я зверем и победить меня крайне не просто.
Она может как ей только угодно мучить меня, но это никогда не разрушит то, что я к нему испытываю. Это никогда не заставит Тамлина захотеть её — никогда не пошатнёт силу его отказа.
От боли потемнело на краю зрения.
Но я благословляю всех кто храбр достаточно дерзнуть.
Я так долго убегала от этого. Но открыться ему, моим сёстрам — это было настоящим испытанием храбрости, таким же мучительным как и любое моё испытание здесь.
— Говори, ты, гнусное животное, — прошипела Амаранта. Может, она и смогла обмануть меня со сделкой, но с загадкой она поклялась иначе — моментальное освобождение, независимо от её желания.
Тёплая кровь заполнила рот, стекая по губам. Я посмотрела на скрытое маской лицо Тамлина в последний раз.
— Любовь, — выдохнула я, мир обрушился в бесконечную тьму. Магия Амаранты замерла. — Ответ на загадку… — я захлебывалась собственной кровью. — Это… любовь.
Глаза Тамлина широко распахнулись, прежде чем что-то навсегда хрустнуло в моём позвоночнике.
Глава 45
Я была далеко, но по-прежнему могла видеть — видеть чужими глазами, глазами того, кто медленно поднимался с растрескавшегося, залитого кровью пола.
На лице Амараны мелькнуло облегчение. Там, распростёртое на полу, было моё тело — с повёрнутой под жутким неправильным углом головой. Рыжая вспышка в толпе. Люсьен.
В его единственном уцелевшем глазу сверкали слёзы, Люсьен поднял руки и снял лисью маску.
Лицо с ужасным шрамом под ней всё равно было красивым — черты острые и элегантные. Но тот, чьими глазами я наблюдала, сейчас наблюдал за Тамлином, уставившимся на моё мёртвое тело.
Всё ещё скрытое маской лицо Тамлина исказилось во что-то действительно волчье, когда он поднял взгляд на королеву и зарычал. Клыки удлинились.
Амаранта отступила — в сторону от моего трупа. Она только прошептала:
— Прошу, — прежде чем вспыхнул золотистый свет.
Королеву отбросило назад, к дальней стене, а от рёва Тамлина содрогнулась гора, когда он бросился на Амаранту. В мгновение ока он обернулся в звериную форму — мех, когти и жгуты смертоносных мышц.
