Кэтрин Куртц - Скорбь Гвиннеда
С ласковой улыбкой Целитель коснулся ее запястья.
— Почему бы вам не поспать немного, Ивейн. Вы совершенно истощены. Сколько вы, вообще, спали с той ночи, когда видели принца Джавана?
— Не очень много. — Она тоже улыбнулась в ответ и накрыла его руку своей ладонью. — Но я пока еще не готова лечь, и нечего пытаться обмануть меня вашими целительскими фокусами. Не забудьте, я ведь была женой Целителя.
— Да, и он был лучшим Целителем, чем мне когда-либо суждено стать. Но скажите, вы намерены перечитать сегодня все свитки?
— Простите, Кверон. — Она опустила глаза, стыдясь своей резкости. — Нет, конечно, нет. Я просто хотела проверить пару мест.
— На полчаса работы? — предложил Кверон.
— Не больше, обещаю.
— Хорошо. — Похлопав ее по руке, Кверон со вздохом поднялся. — Добрых вам снов, когда ляжете. И не забудьте — полчаса.
— Полчаса, — согласилась она.
Когда он ушел, несколько минут она рассеянно смотрела на свечу, затем вновь вернулась к рассыпанным на столе свиткам. Большая часть еще оставались в защитных футлярах, обвитых разноцветными Лентами, на которых тайнописью было выведено их название: Протоколы Орина. Ответы, наверняка, были в одном из них. Вот только в каком?
Не в Зеленом, он имел отношение к Целительству. Не в самом основном Алом, где содержались подробнейшие указания к чтению мыслей, установке защит и сооружению Порталов. Желтый — также маловероятно, хотя заклятья, содержавшиеся в нем, и имели отношение к смерти: как принять облик умершего, как прочитать его воспоминания и принять в себя память. Но Камбер ведь не мертв, она была уверена в этом.
Возможно, тогда Синий — к которому она совсем недавно получила доступ? Но хотя Кверон обнаружил там много полезного о блокировании способностей и смог передать это Тавису с Сильвеном, Ивейн все эти сведения были совершенно бесполезны — равно как и изучение звезд и луны.
Тогда оставался Черный Протокол, чьими советами они пользовались не раз, когда нужно было придать мертвецу чужой облик… но опять же, Камбер ведь не умер! Исходя из этого, совершенно бесполезен будет описанный здесь обряд воскрешения трупа — хотя по теме это ближе всего. Кроме этого, Черный Протокол касался вызова разных потусторонних существ, — практика весьма опасная как для вызывающего, так и для объекта внимания этих существ, а потому Ивейн никогда в эти дебри не углублялась.
Вздыхая, Ивейн развернула Черный Протокол, пробежала взглядом содержание и наконец отложила свиток в сторону. Оставалась последняя возможность: Codex Orini. На него она возлагала большие надежды, уповая на то, что там содержатся рабочие заметки Орина. Однако оказалось, что там, по большей части, речь идет лишь о медитации и о трудной и весьма малоизвестной эзотерической дисциплине, именуемой иногда Общением со Святым Ангелом-Хранителем. В иных обстоятельствах эта тема надолго приковала бы к себе ее живейшее внимание — и отец бы очень обрадовался находке, — но, к несчастью, к ее нынешней проблеме то не имело ни малейшего отношения.
«Общение со Святым Ангелом-Хранителем — одно из благороднейших и достойнейших упований любого преданного служителя Света, — прочитала она уже в шестой или седьмой раз. — Взыскующий истины, настойчивый в достижении этого самого благословенного контакта с Духом, коснется самого тайного устройства Вселенной и достигнет невыразимого блаженства на пути к единению с Божеством, что составляет цель всех просвещенных, развивающихся существ».
Со вздохом она отпустила край свитка, позволив ему вновь скрутиться. Искушение встать на путь изысканий, предложенный Орином, было велико, но ей нельзя отвлекаться от поставленной цели. Она должна отыскать способ прервать действие чар, удерживавших отца между жизнью и смертью.
Отодвинув в сторону жезлы, медальон, свитки и кольцо Орина, а также торк Иодоты, она встала и подошла к катафалку с телом Камбера. Они завернули его в шираловый саван, но не активировали сеть.
Сглатывая слезы, Ивейн накрыла ладонью его руки — тонкие, аристократические, собранные на груди так, словно он боялся пролить что-то очень ценное.
Плоть его была прохладной, но не слишком. Даже когда они отыскали его в снегу, рядом с трупом Джебедии, он и тогда не был ледяным. Тогда они с Джоремом оба были вне себя от горя и не обратили на это внимания, или просто отнесли это на счет недавней смерти, но с тех пор они это заметили. Реальность этого факта зачаровывала обоих, не позволяя ни на миг забыть о том, что не смерть отняла его у них, но нечто иное — и любовь, осторожность и, возможно, некая жертва, помогут вернуть его в мир живых, дабы он продолжил свою работу.
— Я сделаю то, что должна, — прошептала она, всматриваясь в его спокойное лицо затуманенными от слез глазами. — Я постараюсь вернуть тебя или отпустить, если так суждено, — но ты должен мне помочь. Сама я не справлюсь.
Через несколько минут, по-прежнему не получив никакого ответа, она опустилась на колени, а затем села, поджав ноги, прямо у саркофага, одной рукой ухватившись за сеть с кристаллами ширала. Камешки приятно холодили щеку. И очень скоро она задремала — и увидела сон.
Ей снилось, она стоит на залитой солнцем равнине, где-то высоко над миром. Небо здесь казалось ближе, а воздух был наполнен теплым ароматом тронутой росой травы, колосьев и цветов, и разогретой земли. Она наслаждалась этим чудом жизни, любви и, вскидывая руки к небесам в безмолвной благодарности, вдруг со смехом закружилась, запрокинув голову, впитывая солнечные лучи.
От этого странного танца у нее все смешалось в голове, и пришла странная, пьянящая легкость и чувство покоя, что задержались в душе, даже когда она остановилась. Она устремила взгляд к горизонту, уловив так какое-то движение, и у нее перехватило горло в благоговейном восхищении при виде приближающейся фигуры.
По ковру разнотравья, усыпанному мелкими белыми и желтыми цветочками, к ней двигалось исполненное величия создание, не мужчина и не женщина, окутанное радужным зеленовато-золотистым сиянием. Мягко вьющиеся каштановые волосы падали на плечи, обрамляя лицо столь невыразимой красоты и силы, что Ивейн зарыдала при одном взгляде на него. Существо остановилось в нескольких шагах, сочувственно взирая на женщину, а затем внезапно развело руки в стороны, и из одной ладони в другую устремился с нежным, музыкальным звоном поток сверкающих серебристых колец.
— Но что это означает? — вопросила она той частью сознания, что наблюдала за происходящим словно откуда-то из-за пределов сна.
