Гарри Тёртлдав - Возвышение Криспа
Автократор проделал руками какие-то лихорадочные пассы. Крисп внезапно почувствовал, что не может говорить; голос у него пропал, губы одеревенели.
— Ты все сказал? — спросил Анфим. Крисп понял, что кивнуть он может. Но не захотел. Улыбка Анфима была такой злобной, какой даже Петроний не одаривал Криспа. — Советую тебе признать, что ты закончил. Или тебе хочется испытать, сможешь ли ты обойтись без дыхания так же, как и без речи?
Крисп не сомневался, что император говорит серьезно и вполне способен привести свою угрозу в исполнение Он кивнул.
— Так, значит, закончил? — снова спросил Анфим. Крисп кивнул еще раз. Император шевельнул левой рукой, бормоча себе что-то под нос:
— Ты снова обрел дар речи. Однако я тебе советую — вернее, приказываю! — не пользоваться им сейчас в моем присутствии. Убирайся!
Крисп повернулся, дрожа от ярости и такого страха, какого доселе не испытывал. Он никогда не думал, что сможет по-настоящему рассердиться на Анфима; благодушный характер императора надежно защищал его от людской злости. А уж о том, чтобы его испугаться, даже думать было глупо. Анфим был фигурой комической, вызывавшей смех, а не страх. До сих пор. Ибо до сих пор Анфим ничем не выдал, что изучил науку магии настолько, чтобы стать опасным.
В дверях Крисп чуть не налетел на кучку евнухов и горничных, которые, широко раскрыв глаза, слушали его перепалку с императором. Они расступились перед ним, словно перед прокаженным. Да он такой и есть, подумал Крисп; немилость Автократора сродни смертельно опасной болезни.
Дойдя до спальни, Крисп захлопнул за собою дверь. Что было сил ударил по стене, так что заныла рука. Потом воспользовался своим новообретенным даром речи, проорав несколько непечатных слов. Он не мог с уверенностью сказать, проклинает ли императора или свою собственную опрометчивость. И то и другое, скорее всего; а главное, все без толку.
Эта трезвая мысль наконец уняла бешенство. Крисп сел на краешек кровати и закрыл лицо ладонями. Раз уж он не собирался восставать против Автократора, надо было держать рот на замке. Да и как тут восстанешь? Особенно если хочешь потом уцелеть?
— Дурак! — обругал он себя в сердцах, имея в виду более грубое ругательство, которое выкрикнул чуть раньше.
Ну а раз он дурак, то придется и дальше вести себя по-дурацки. Спустя несколько минут Крисп вышел из спальни и спокойно, насколько мог, приступил к выполнению ежедневных обязанностей — тех, что не имели непосредственного касательства к Анфиму. Слуги говорили с ним испуганно и вполголоса, но все-таки говорили. А шепот за спиной — что ж, он мог сделать вид, будто не слышит его.
Несмотря на свое вымученное спокойствие, Крисп дернулся, как ужаленный, когда на исходе дня к нему обратился Панкин:
— Его величество хочет тебя видеть. Он в своей спальне.
Справившись с минутным замешательством, Крисп кивнул евнуху и медленно пошел по коридору, чувствуя спиной взор Панкина. Что ждет его в спальне? Усмехающийся палач в маске, одетый в красную кожу, которая скрывает следы его ремесла?
Ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы заставить пальцы открыть щеколду, которую он с такой радостью открывал по ночам. Крисп вошел в спальню, опустив глаза. Идти на кубратов с копьем в руках и то было легче — тогда, по крайней мере, он надеялся, что сражение увенчает его славой.
Анфим был один; Крисп увидел только одну пару алых сапог. Он собрался с духом и глянул Анфиму в лицо. Страх сменился негодованием. Анфим улыбался ему так жизнерадостно, будто утренней сцены не было в помине.
— Чего изволите, ваше величество? — смятенно поинтересовался Крисп.
— Привет, Крисп! — сказал император. — Я хотел узнать, моя новая шелковая туника готова наконец или нет? Мастера обещали мне ее давным-давно. Если готова, я обновлю ее, сегодня на вечеринке.
— Ее доставили пару часов назад, ваше величество, — проговорил Крисп, у которого от облегчения даже слегка поплыло перед глазами. Он подошел к шкафу, вытащил тунику и приложил к себе, давая императору возможность ее рассмотреть.
— Великолепно! — Анфим пробежал пальцами по гладкой блестящей ткани и вздохнул. — Все поэты утверждают, что у женщин кожа нежная, как шелк. Если бы так! — Помолчав немного, император добавил:
— Я надену ее сегодня вечером, Крисп. Позаботься, чтобы мой наряд был готов.
— Обязательно, ваше величество, — Крисп повесил тунику обратно. Анфим кивнул и пошел к двери.
— Ваше величество! — позвал его Крисп.
— Ну что еще? — остановился Автократор.
— И это все? — вырвалось у Криспа. Анфим простодушно — если только это не было превосходной игрой — выпялил на него глаза:
— Конечно все, друг мой! А чего ты, собственно, ожидал?
— Ничего. Абсолютно ничего, — немедленно ответил Крисп. Нрав у императора, конечно, был переменчивый, однако Крисп не думал, что он остынет так быстро. Но если Анфим и правда сменил гнев на милость, испытывать его терпение не стоило. Кивнув еще раз, Анфим вышел вон. Крисп, качая головой, пошел следом. Такая удача — это даже подозрительно!
Глава 13
— Я вижу, ты не лишился ни головы, ни других жизненно важных причиндалов! — воскликнул Мавр, поднимаясь по ступеням императорской резиденции и махнув Криспу рукой.
— После тех ужасов, что я тут понаслушался, это кажется чудом, сотворенным самолично Фосом. А чудеса, друг мой, достойны того, чтобы их отпраздновать! — Мавр поднял большой кувшин вина.
Халогаи, стоявшие на верху лестницы, рассмеялись.
Крисп тоже:
— Ты очень вовремя. Мавр! Его величество только что отбыл на гулянку, а значит, в нашем распоряжении вся ночь!
— Если ты найдешь пару чашек, Крисп, мы могли бы угостить часовых, — заметил Мавр. — Раз его величества тут нет, их бравый командир не станет возражать!
Крисп вопросительно глянул на командира, воина средних лет по имени Твари. Халогаи тоже уставились на него с тоской и надеждой. Тот задумался, поглаживая соломенную бородку.
— Одна чаша — вреда не будет, — молвил он с тягучим северным акцентом Стражники повеселели. Крисп побежал за чашами, а Мавр между тем, вытащив кинжал, раскрошил смолу, которой была залита пробка, и вытащил ее из горлышка.
Войдя в Криспову спальню. Мавр налил им обоим по солидной порции. Вино у него было не хуже, чем у Анфима; когда Мавр покупал, он не мелочился. Туника темно-зеленой шерсти на нем была мягкая, как утиный пух. Оранжевый шейный платок из прозрачного шелка гармонировал с цветом туники.
Мавр лукаво вздернул бровь:
