Анастасия Пак - Чужие миры
– Что ты делаешь, Титамир? – спросил голос Миробоя. – Кому мстишь? И за что? Не сходи с ума раньше времени и прислушайся если не к ним, то ко мне. Я не желаю видеть тебя таким, ты позоришь себя… и оружие, которое носишь. Оно должно принадлежать достойному. Вот и мой меч… Прорицатель знал, что делал, когда посылал нас в ту пропасть. Просто он не упомянул, что я лишь посредник.
– Подойди, Хват, – произнес неясный облик, – и возьми это. – На протянутых ладонях покоился меч с горящим рубином. – Пусть он будет твоим, ни к чему ему лежать под землей. Мне он теперь не нужен, а тебе пригодится. Прощай, Владий. Не вини себя, Шериан… – Зарево растаяло и меч потускнел, наливаясь нездоровой белизной, словно его силы иссякли, как высохший источник.
Меч в руках Хвата алой вспышкой поприветствовал нового хозяина и погас. Титамир неподвижно стоял, все еще глядя в пустоту, затем порывисто повернулся и зашагал прочь. Дернувшегося следом Владия удержала рука Шериана.
– Оставь, – коротко сказал он и воин молча повиновался.
Неожиданно все трое вздрогнули, уставившись оцепенелыми взглядами перед собой, словно пронзая пространство и уносясь на огромное расстояние отсюда. Они видели одно и то же, и вне всяких сомнений, это не было миражом. Реальная, живая картина унылого осеннего леса легла поверх этого мира, прижимая его собой, своей тяжестью, мощью. Отдаляясь, видение чуть колыхнулось, смялось до мелкой черной точки и растаяло в воздухе.
– Что… это? – выдавил Хват. – Я… я правда это видел или мне…
– И мне, – прервал его Владий.
Шериан промолчал, прислонившись к стене дворцовых пристроек. Замедленно повертел головой из стороны в сторону, но на заднем дворе кроме них никого не было, что и к лучшему – меньше вопросов, на которые нет ответа. Воины слаженно обменялись взглядами, но ни один не проронил ни слова…
Титамир шагал куда глаза глядят и не заметил, как вылетел за ворота Власка. Отойдя подальше, бросился ничком в траву, зарывшись лицом в брызнувшие зеленым соком толстые стебельки. Ощущения, от которых он тщетно пытался убежать, навалились разом, сдавив ребра ноющей болью, и огненные когти будто заново вошли под кожу. Чувства поднимались изнутри, разрывая его надвое. Одни толкали Титамира на безрассудное и жестокое убийство, другие пробуждали раскаяние. Разве его долг не отплатить за смерть друга? Разве не этого требует честь воина? Значит, нужно вернуться и отомстить. Нет. Вернуться – да, но чтобы попросить прощения у Владия и Шериана. Нет, отомстить. Нет…
Титамир крепко зажмурил глаза, пытаясь освободиться от противоречивых мыслей. Лицо перекосилось от боли. Неожиданно что-то лопнуло, по щеке потекла прозрачная, но оттого не менее противная слизь. Последняя тварь, вызванная Видгаром, не справилась с бушующим шквалом эмоций и оказалась беззащитной перед губительной силой Роуна. Голова сразу прояснилась, исчезли озлобленность, ожесточенность последних дней, оставив лишь горечь и тоску, как у Владия. Титамир замер, вытирая лицо: Владий! И Шериан… Все те, кого он незаслуженно оскорбил. Он действительно потерял честь и разум, раз пошел на такое.
Воин сел, обхватив голову руками и качаясь из стороны в сторону. Что он наделал?!! Что… Он должен вернуться и все исправить… если еще не поздно.
Быстро смеркалось и Титамир вскочил с примятой травы и поспешил к воротам, успев пройти с последним обозом. Мощные деревянные створки сомкнулись у него за спиной. Город почти погрузился во тьму.
Главная улица соблазняла шириной и хорошим обзором, но Титамир решил срезать, пройдя напрямую узкими переулками. Череда одинаково темных стен по бокам сливалась с черным проходом между ними. Кое-где ему пришлось пробираться, едва не задевая плечом о спрятанные в глубине города заваливающиеся стены бедных хибар. За спиной почудился шорох, но воин, занятый своими мыслями, не обратил на него внимания, продолжая быстро шагать вперед. Шорох затих, но более чуткий слух уловил бы осторожные крадущиеся шаги, огибающие Титамира по другой улочке, сходящейся с первой чуть дальше.
Прямо перед воином распахнулась дверь. Перегородив дорогу, выскочила невысокая фигура, метнулась вбок. Торопливые мелкие шажки опередили его совсем не на много и как-то резко затихли. Воин, насторожившись частью сознания, заторможено протянул к мечу руку, даже не успев удивиться вернувшемуся теплу – так быстро возник перед ним размытый силуэт, словно свитый из окружающего мрака. Он стоял, небрежно наступив ногой на что-то темное, похожее на бесформенный куль, потом легко отпихнул его ногой в сторону. Куль перекатился, обнажив светлый овал человеческого лица.
– Нам ведь свидетели ни к чему, – пояснил силуэт и внезапно впитавшись в ночь, быстро качнулся вперед.
Тонкое лезвие его меча целило в горло, но Титамир успел отклониться в сторону и оно лишь полоснуло его по плечу, глубоко рассекая плоть. Грабитель неприятно рассмеялся и отступил назад. Темная кровь, еще до дружинника забрызгавшая сталь по самую рукоять, тяжелыми каплями сорвалась на землю.
Титамир впервые растерялся. Зажав рану ладонью и чувствуя ее горячее пульсирование, он стиснул внезапно похолодевший меч дрогнувшими пальцами левой руки. Боязнь не успеть свершить задуманное притупляла его реакцию и заставляла отступать, теряя силы, едва не обращая в бегство. Внезапное нападение вдребезги разбило непоколебимую защиту Титамира, окончательно уничтожив его уверенность в себе. Мыслями он был уже далеко, стоял в кругу друзей и просил прощения, видел их счастливые лица, сам ощущал это счастье и легкость на душе. И вдруг все исчезло, выбив из-под его ног твердую почву. Он замер, обреченно глядя в жестокие глаза противника. Такие же, какие были еще сегодня днем у него.
– Кто ты? – отрывисто спросил Титамир.
Чужой меч в ответ метнулся вперед, звякнул об подставленное лезвие и ушел в сторону, чтобы миг спустя вновь вырваться из тьмы и резко податься к открытому горлу. Успев прочертить тонкую линию, отпрянул назад, поддетый тяжелым двуручным мечом.
Титамир скрипел зубами, все больше склоняясь к мысли, что бьется не магическим творением, а неподъемной глыбой льда. Холод колол онемевшие пальцы, полз по руке, замедляя ответные удары. Пара пропущенных уже оставила глубокие порезы на груди и боку, кровь насквозь пропитала рубаху, унося с собой остатки сил. В глазах плавала та же темнота, что и вокруг. Титамир сражался практически вслепую, ориентируясь только на звук шагов и резкий свист рассекаемого воздуха. Меч выпал из застывших пальцев, подскочил, ударившись о землю. Противник отступил, смятый бешеным напором дружинника, его меч также полетел на землю. Но ловкий и гибкий, он быстро опомнился и, ухитрившись вытащить длинный нож из рукава, вогнал его прямо в сердце воина, одновременно выскальзывая из смертельных объятий. Презрительно рассмеявшись, грабитель обошел рухнувшее тело, склонился на миг и растворился в темноте…
