Энгус Уэллс - Гнев Ашара
Бедир пребывал в сомнениях, Рикол настаивал на своем, твердя, что если все его машины погибнут, ничто не помешает осадным башням подойти вплотную, а если эти громадины доползут до стены, лесной народ в два счета окажется в крепости.
— Это опасно, — не уступал Бедир. — Вспомни, что говорил Браннок.
— А разве у нас есть выбор? — хмыкнул Рикол. — Если это будет продолжаться, они просто раздолбят наши стены.
Вопли с парапета привлекли их внимание. Оглянувшись, они увидели, что уже третья баллиста разнесена в щепки, а половина ее расчета ранена падающими камнями.
— Ладно, — согласился Бедир, хотя Кедрин слышал недовольство в его голосе. — Применяй горючую смесь.
Рикол кивнул и поручил кордору обежать все расчеты с новым приказом. Кедрин не на шутку беспокоился, ощущая неосторожность этого шага. Но он не мог выразить свою тревогу словами и отнюдь не жаждал спора с более опытным специалистом.
День клонился к сумеркам, когда орудия были заряжены кожаными мешками. При первом залпе запалы мешков оставили в темнеющем небе долгий искрящийся след. Кедрин с волнением следил за ними, всем сердцем желая, чтобы Грания оказалась жива. Как пригодился бы сейчас ее совет! Принц увидел, как мешки упали на землю, пламя плеснуло вдоль Белтреванской дороги, языки огня коснулись машин варваров. Завопили обожженные люди, бросившись прочь от баллист — с пылающими волосами и ожогами на теле. Но сердце юноши упало, когда он увидел, что ни одна из баллист не пострадала. Казалось, огонь просто не берет их. Вскоре Кедрин снова увидел Посланца, спокойно шагающего сквозь пламя. Тот встал, окутанный огненным плащом с пляшущими язычками. И заулыбался.
— Огонь! — услышал принц крик Рикола. — Еще огонь!
Кедрин закричал: «Нет!» — но никто его не услышал, и расчеты с готовностью зарядили орудия новыми снарядами. Принц бросился к ближайшему, крича людям, потевшим над лебедкой, чтобы остановились, и при этом отлично видел Посланца, охваченного огнем и воздевшего руки к стенам крепости. Затем юношу вдруг подбросило в воздух и кинуло назад. Он тяжело ударился об угол стены. Это взорвалась смесь в мешке, заложенном в баллисту. Принца обдало жаром, ноздри наполнила вонь от обожженной плоти и опаленных волос. Он услышал людские вопли. По всей стене орудия были охвачены ревущим пламенем, запасы снарядов, сложенные близ каждого из них, воспламенились, огонь перекидывался на солдат, они корчились и падали, а те, кто не погиб на месте, получили страшные ожоги. На глазах у Кедрина кто-то рухнул со стены вниз во двор, объятый пламенем, и горел еще долго после того, как тело ударилось о плиты. Несколько человек бросились вперед, охваченные безумием, обуглившиеся, с выскочившими глазами. Вся стена казалась огненной завесой. Принц, скорчившись, припал к нагретому камню, ожидая смерти.
Но смерть не пришла, и он вскочил на ноги, чувствуя, что сердце унялось. Оглянувшись, Кедрин увидел человека в горящей одежде, который катался по галерее в тщетных попытках сбить пламя. Принц метнулся было к нему, но Бедир оттянул сына прочь и удерживал, пока тот бился.
— Ему не поможешь, — хриплым, полным муки голосом рычал отец. — Эту дрянь нельзя даже затушить!
Солдат двигался все меньше, затем замер совсем, душераздирающие вопли превратились в глухой стон, который в конце концов прекратился, хотя пламя все еще лизало обугленный труп.
Вдоль стены виднелись лишь остовы баллист Высокой Крепости или просто дымящиеся груды головешек. Но и те, что не рассыпались, годились теперь разве что на топливо. Воздух наполняло жуткое сладковатое зловоние. Там, где недавно толпились воины, стояли теперь лишь тесные кучки случайно уцелевших, люди озирались испуганно и дико.
— Да пребудет с нами Госпожа, — услышал он бормотание отца, ослабившего хватку. — Теперь нам придется куда тяжелей.
Кедрин кивнул, ни говоря более ни слова. Он ничего не мог сказать, его снедало чувство вины — почему он молчал раньше, почему не возразил против применения смеси, когда почувствовал, что делать этого нельзя. Он пообещал себе, что больше такого не допустит никогда. И неважно, с кем и до какой хрипоты придется спорить, ведь что-то ведет его, что-то пробудилось в нем, когда Грания взяла его руку и соединила его дух со своим. Он не знал, что за сила таится в нем, но теперь не сомневался, что слова умирающей Сестры были истинны: то была сила.
Он выглянул за почерневший от огня край стены, туда, где стояли осадные башни, и нахмурился.
— Они вот-вот пойдут на приступ. Как долго мы сможем их сдерживать?
— Скольких мы потеряли? — Бедир обернулся, оглядывая стену безумными глазами. — Триста? Четыреста? Без орудий, наверное, удастся продержаться дней пять. Думаю, не больше. Дарр и остальные должны подойти как можно скорее, иначе мы пропали. — Мука звучала в его голосе. Кедрин понял: отец корит себя за то, что позволил применить горючую смесь. Рикол теперь тоже наверняка терзается, если еще жив.
Да, он спасся и теперь шел к ним. Боль в глазах командира крепости исходила не от ожогов на его ладонях и лице, безобразных и красных — ее вызвали потери.
— Что я наделал? — стонал он. — Пусть простит меня Госпожа, Бедир. Я погубил своих людей.
— Нет, — произнес Кедрин, желая унять страдания военачальника. — Ты считал, что это необходимо. Если кто и виноват, то это я. Я знал, что нельзя применять снаряды, и промолчал.
— Ты? — Рикол обратил на него запавшие глаза, лишившиеся ресниц и бровей. — Откуда ты мог знать?
— Я почувствовал, — сказал Кедрин. — Не могу объяснить, как, но я знал, что этого нельзя делать.
Рикол недоверчиво махнул рукой и передернулся, когда на них натянулась обожженная кожа. Бедир тихо сказал:
— Это неспроста, Рикол. Он изменился. Когда Грания взяла его в помощники, что-то вошло в него. Он говорит правду. Ты принял решение, исходя из своего опыта, а я согласился, ибо не мог придумать что-то лучшее. И если здесь есть чья-то вина, то наша общая.
Военачальник поднял взгляд на Кедрина и долго смотрел на юношу с изумлением. Наконец произнес:
— Тем не менее мы потеряли более трехсот человек и все орудия. Чья бы ни была вина, это главное. Равно как и то, что орудия варваров остались в полном порядке. Если в течение ночи они…
— Отбросим, — перебил его Кедрин, не обращая внимания на то, что сейчас положено говорить не ему, а Бедиру.
— Этой ночью — возможно, — согласился Рикол. — И еще раз утром. Но надолго ли? Глядите! — Он указал в сгущающиеся сумерки на север, где уже угасло пламя вокруг баллист и осадных башен, а толпы осаждающих казались сгущением тьмы, затопившей ущелье… — Будь стены целы и удерживай их на расстоянии наши исправные орудия, мы могли бы долго простоять. А теперь? Четыре дня, пять, если повезет.
