Николай Степанов - На стыке трех миров
А Ливаргия досталась Лунзу. Зулг не мог не наградить полководца, выигравшего два решающих сражения минувшей войны.
За три дня правитель сделал множество кадровых перестановок. Больше половины гермагов было разжаловано и казнено, а их место заняли преданные Зулгу люди. И самым, пожалуй, необычным стало назначение гермага Гетонии. После того как Тич отказался от столь почетной должности, правителем юго-западной провинции назначили Артуна, помогать которому на первых порах согласился купец Анвард. Кудыр-маг заявил о своем твердом намерении вернуться на Инварс, но обещал каждый год наведываться в Жарзанию.
Теперь столь же непреклонной в своем решении была Злавадская.
– Я, между прочим, еще не давала согласия на твое предложение, если ты, конечно, помнишь о таких мелочах, – продолжала упорствовать женщина.
– Ну и как, скажи, мне тебя отпустить? Вдруг найдешь там себе видного парня и забудешь обо мне?
– Поехали со мной, познакомлю с родителями. Опять же, все время буду под твоим присмотром.
– Мади, у меня в стране только что закончилась война, положение тяжелое, дел невпроворот, а я все брошу и – на отдых? Хотя, если честно, даже это не главное. Дело не в том, что я не могу покинуть Жарзанию, основная загвоздка как раз в тебе и этом кольце.
– Едрена-матрена к твоей бабушке, опять ты о своем подарке! Неужели жалко стало?
– Нисколько. Особенно после того как перстенек защитил тебя от Холга. Но пойми… – Правитель мялся, как подросток, не зная, как лучше подобрать слова для своего объяснения. – У любого могучего артефакта есть не только плюсы…
Выражение лица журналистки говорило о том, что ее терпение, которого и в лучшие дни недоставало, на исходе. И Зулг выпалил, уже не подбирая слов:
– В общем, из Жарзании он тебя не выпустит до тех пор, пока наш сын не откажется от грудного вскармливания.
Он ожидал чего угодно – удивления, недоверия, негодования, страха, но только не приступа смеха, с которым журналистка справилась далеко не сразу.
– Какой сын, Зу? – спросила она, вытирая слезы. – Ты случайно на солнышке не перегрелся?
– Наш. Не хотел тебе говорить раньше времени, но скоро ты станешь мамой.
– Зулг. – Мадлена стала серьезной. – Я не люблю шуток на эту тему.
– Любимая, присядь, пожалуйста. Я постараюсь все объяснить.
– Спасибо, что не сказал: «Тебе нельзя волноваться». Слушаю. – Брюнетка опустилась в кресло.
– Кольцо у тебя на руке… непростое.
– Знаю. Проверено на Холге.
– Да, оно защищает свою хозяйку. Но главное – кольцо сообщает будущей матери пол ребенка, которого та носит под сердцем. Помнишь, ты сказала, что камешки стали голубыми?
– Помню. И выражение твоих глаз никогда не забуду – такими большими я их никогда еще не видела.
– В тот счастливый день я просто попросил церемониймейстера принести какую-нибудь драгоценность тебе в подарок. Что именно находилось в шкатулке, я, честно говоря, успел подзабыть, а когда увидел, оно уже было на твоем пальце.
– И что?
– Кольцо призвано охранять еще не родившегося ребенка из рода Фиренгов. Голубой цвет – значит мальчик. Мадлена, ты беременна. Украшение нельзя снять, пока ребенок нуждается в матери. Это оно не пропустит тебя через Врата.
– Я… – Теперь увеличились глаза женщины.
– Да. Ошибки быть не может.
О том, что артефакт не выпустит женщину из Жарзании, Зулг узнал два дня назад из записки, написанной все тем же корявым почерком. На этот раз на листке бумаги была ссылка на книгу, где приводились более подробные сведения о кольце.
– Зулг, я тебя убью!
– Хочешь оставить нашего ребенка сиротой?
– А я тебя не насмерть убью! Где это видано, чтобы о будущем ребенке сообщал отец?! Ты… ты… вообще понимаешь, что говоришь?! Я, значит, не в курсе, а он… Пожалуй, я тебя убью два раза. – Злавадская вертела головой из стороны в сторону, подыскивая что-нибудь тяжелое, но на столе, кроме бумаг и чернильницы, ничего не было.
– Давай так и договоримся: ты будешь меня убивать два раза в сутки. Только при одном условии.
– Он еще и условия смеет ставить, на-агле-э-эц!
– Конечно, я же глава семьи.
– Какой семьи? Думаешь, ребенок – это повод выходить за тебя замуж?! Я еще не сказала «да»!
– Наверное, ты права: один ребенок – это еще не семья. Вот когда у нас будет трое… я снова предложу тебе руку и сердце… – Он не успел изложить весь план – в правителя Жарзании все-таки полетела чернильница.
В это время в дверь постучали.
– Минуту, – резко перешел на официальный тон Зулг. – Мади, побудь здесь. Наверное, Лырсог прибыл.
– Тебе нужно переодеться.
По всей длине рукава кронмага тянулось длинное чернильное пятно.
– Не стоит.
Небольшое плетение – и одежда снова стала чистой.
– Где ты будешь его принимать?
– Пока еще не решил. Отдыхай. – Кронмаг вышел за дверь.
Высокий гость стоял перед стражниками, которые имели строгое указание не пускать его в кабинет.
– Приветствую вас, гермаг. По какому делу?
Молодой человек жестом предложил вельможе проводить себя. Правитель Дамутории третий день добивался этой встречи, но кронмаг, ссылаясь на неотложные дела, трижды откладывал аудиенцию.
– Я приехал доложить о полном изгнании малоросликов с наших земель.
– Спасибо, Лырсог. Однако я считаю, что это не стоило затраченных усилий. После смерти Нарла новый курмистр отдал приказ своим войскам покинуть Жарзанию. Если бы не ваше запоздалое рвение, в живых осталось бы больше людей.
– Я хотел помочь.
– Помощь ценна, когда она необходима не тому, кто помогает, а тому, кому ее оказывают. Разве не так?
Лырсога ничуть не смутила подобная постановка вопроса:
– Если бы меня попросили раньше…
– Была одна попытка. И кое-кто даже обещал разобраться с сиргалийскими повстанцами. Увы… Если вельможа не выполняет своих обещаний, какой смысл обращаться к нему повторно?
На этот раз Зулг тщательно подготовился к встрече. Он обдумал сразу несколько вариантов их беседы и был готов к любому ее развитию.
– Уверяю вас, я пытался оказать давление на сиргалийцев, но понял, что ничего не выйдет. В сложившейся на тот момент ситуации разумней было не вмешиваться. Мое участие в схватке могло лишь усугубить положение. Кудыр-маг истребил бы всю знать Жарзании, расчистив тем самым Мугриду прямой путь к власти. Мы были на грани хаоса, ваше магичество.
– И вы сочли за лучшее уйти в тень?
– Только для того, чтобы позже иметь возможность возродить законную центральную власть.
Они медленно шли по коридору. Согласно дворцовому этикету, прием «на ходу» являлся унизительным для гермага, но вельможа решил не обращать на это внимания, понимая, что молодой правитель попросту мстит. Их последняя встреча проходила под диктовку Лырсога, теперь ситуация коренным образом изменилась.
