Юрий Валин - Сага о живых и мертвых
Возражения у Раты имелись. Только высказывать их глупо. Подхватят под мышку и снова будешь висеть, как дохлый кролик.
— Милорд, нам бы передохнуть капельку.
— Ага, а потом на глазах у господ пиратов драпать будем?
— Время еще есть.
— В несомненности, — подтвердила Лот-Та, забравшаяся между зубцов стены. — Там пиратствующие. И наши попятываются.
Рата знала и не глядя. Она еще держала Однорукого и Флотского. Сейчас они отступали перед надвигающейся стеной щитов. Королевских пиратов было под сотню, но кидаться в опрометчивую атаку герои не спешили — хоть и издали, но видели, что случилось у ворот. Да и трупы на пристани на виду. Навело ужаса мертвое войско.
— Дух переведите и идем, — сказал Жо, бережно спуская полуживую ношу. Рата с облегчением сползла под стену, привалилась боком к котлу.
— Лот-Та, забери у Авеля сумку. Мне Половинная Тень нужна.
Сестра стояла столбом. Большие сомнения у Чучела имелись.
Жо с подозрением смотрел на серебряные непроницаемые лица обеих девушек.
— Вы что делать собираетесь?
— Мне нужно заклинание произнести. Оно сил прибавит. Лот-Та, подтверди.
— Так конечно, — в голосе сестрицы промелькнула едва заметная неуверенность.
— Жо, да не позволяй ты им! — взмолился Лелг. — Я даже вспомнить боюсь, как оно все было. Хватит магии. Убираться отсюда нужно.
Рата глянула на разведчика. Лелг тоже сидел под зубцами стены. Штанина набухла кровью. Сквозь загар широкого лица проступила болезненная бледность. Боится парень, и понятно, чего именно. Нужно его убрать отсюда. Лучше бы и Жо убрать, но он точно не пойдет.
— Рататоск, вы что задумали? — требовательно спросил Жо.
— Отстать извольте, милорд! Рататоск ничего малоумного делать не будет, — вдруг решительно заявила Лот-Та и шагнула к Авелю, который пытался снять суму, но все больше запутывался в лямке.
Рата глянула на сестру с благодарностью. Чучело всегда правильно решает. А Жо обиделся. Даже под шлемом заметно. Ой, дурень, он, дурень.
— Милорд, нам нужно от погони уйти. Вот мы ее и отвлечем. Это недолго. Иначе как? Лелг подрезанный, я на ногах едва стою…
— Ты не слишком тяжелая. Донесу как-нибудь.
— Вот и я про это. Решили через Обводной канал уходить, чего медлить? Пока мы с Лот-Той здесь ловушку готовим, лишним нужно двигаться.
— Даже не думай, — Жо сердито поправил шлем. — Вы без меня таких идиотских глупостей натворите.
— Я не про тебя, — пояснила Рата, забирая из рук сестры флакон со снадобьем. — Лелг сейчас не такой прыткий. Пусть они с Авелем потихоньку идут. Заодно разведают, что там дальше по стене. Мы со всей дури драпать будем. Не хватало еще на часовых напороться. А так, от башни к башне, осмотрительно… Разве глупо?
Лелг недовольно заворчал, глянул на Авеля. Спутник-скелет разведчика явно не приводил в восторг.
— Авель доблестно дрался. Мальчик первый раз в рукопашной. Проводи его, а? — попросила Рата. — У него половина костей расщепилась, жалко мертвячка. А вы, милорд, их через башню проводите, осмотритесь и возвращайтесь. Нехорошо, если нам во время заклинания помешают. Там на стене еще арбалетчик валяется…
— Ты меня отсылаешь, что ли? — мрачно осведомился Жо.
— Да зачем? Заклинание неопасное. Возвращайся, посмотришь. Путь только заранее проверьте. И арбалет возьмите. Он нам на стене очень даже пригодится.
— Я сейчас вернусь, — пообещал Жо.
Рата кивнула — она уже извлекла из-за голенища магический кинжальчик.
Мужчины скрылись в башне.
Лот-Та, разравнивая ладонью в перчатке каменную пыль и отбрасывая ореховую скорлупу, прошептала:
— Ты уверенная?
— Мы все равно хотели попробовать. Сейчас самое время, — Рата принялась чертить коротким клинком пентаграмму равновесия. Единственный знак, что точно запомнился из рассказов Трайглетана. Собственно, старый колдун одной этой пентаграммой и пользовался.
— Дитя, а если ошибочно? — с нарастающим ужасом прошептала Лот-Та. — Ты говаривала — «не опасно». Кому не опасно?
— Дурню не опасно. И тебе, ты к нему отойдешь.
— Нет!
— Да. Так правильно. Ты и сама знаешь, — Рата заканчивала рисунок. Сталь клинка тихо скрипела по камню. Следовало торопиться. За стеной слышались крики бойцов Эшенбы. Подбадривали себя и ругались пираты в лучших глорских традициях. Подождите, сейчас еще и не так запоете.
— Отличный арбалет, — Жо, незнакомо крупный и широкоплечий в своем панцире, выскользнул из башни. — Сейчас мы…
Рата поспешно, на глаз плеснула из флакона на пентаграмму горьковато пахнущей «Половинной Тени» и резанула кинжальчиком по запястью. Кровь брызнула даже слишком хорошо. Едва успела подставить лезвие, — по нему капли упали прямо в центр рисунка.
Лот-Та ахнула. Жо отвратительно выругался, рванулся к подружке. Лот-Та едва успела оттолкнуть его…
Рата не могла позволить себе отвлекаться. Мир мгновенно рассыпался бессчетными тысячами ледяных брызг. Вода, оказывается, до сих пор окружавшая некромантку плотной, глушащей чувства завесой, отхлынула. Рататоск прозрела.
Они были повсюду. Беззвучно шептали и кричали, рыдали и причитали. Грозили врагам, звали детей и жен, любовниц и любовников. Они не решались уходить совсем. Даже те, что давным-давно покоились в могилах, в древних захоронениях, в скальных щелях, на берегу тогда еще пустынной бухты, упорно вспоминали живой мир.
Нет!!! Рата вырвала себя из плена тысяч призрачных голосов. Никому уже не поможешь. Жены и мужья большинства из неупокоеных уже давно сами стали шепотом земли и воды. Дети выросли и тоже умерли. Враги истлели по соседству, изменившие возлюбленные стали хрупкими костями и рассыпались в пыль, внуки лежали на морском дне или среди душных болот Желтого берега. Бессмысленно слушать, и бессмысленно думать о прошлом. Нельзя грезить о мести сотни лет.
Отстаньте, я вам говорю! Не мешайте, у вас свой мир. Мне нужны не все…
Жо и Лот-Та присели у неподвижно застывшей девочки. Жо, скинув латные перчатки, поспешно перетягивал платком руку Раты повыше кровоточащего пореза.
— Это безумие! Идем отсюда!
— Не так! Она готовится. Бегать, когда закончит.
…Рататоск собирала рать. Всех, кто может сдвинуть с места уже ненужную никому плоть. Всех, кто сохранил костяк. Жестоко отгоняла ненужные подробности. Прочь детей и жен, прочь птичек в клетках, крошечные ухоженные садики, столы, изрезанные из детского баловства, первые поцелуи под цветущими яблонями, жаркие ночи долгого лета на старой семейной кровати. Сгинь, шелест высоких тополей. Запах свежего пива. Прочь, память. Раз не ушли, раз цепляетесь за прошлую жизнь, будете драться.
