Хозяйка Четырех Стихий - Гинзбург Мария

– Одного я не понимаю, – сказал Лакгаэр изломанным от гнева голосом. – Как ты сюда вошел? Неужели Шенвэль пригласил тебя?

Дренадан чуть помедлил с ответом.

– Нет, – сказал он, глядя на старого эльфа из-под черных, слишком черных для такого старика бровей. – Это сделал твой сын. Еще двенадцать лет назад.

Лакгаэр опустился на стул – у него вдруг подкосились ноги.

– Зачем? – спросил старый эльф почти шепотом. – Илуватар и Ульмо, зачем Аннвиль позвал в мой дом вампира?

– Твой сын переживал за своих друзей, – сказал волхв. – Они ушли в замок, а его с собой не взяли. Но и не вернулись. Аннвиль узнал, что можно поговорить с Ящером через его волхва. Он хотел спросить, его друзья уже в Подземном мире, или все-таки нет.

Лакгаэр сглотнул.

– И он… спросил?

Дренадан отрицательно покачал головой.

– Аннвиль не смог произнести формулу призыва бога до того, как я сделал три глотка, – сказал волхв. – А потом я уже не могу остановиться.

– Так это ты… облил его вином и поджег мой дом? – спросил старый эльф. – Ты? Но зачем?

– Призыв бога должен оставаться тайной, – сказал Дренадан сухо. – Мне правда очень жаль.

Помолчав, Лакгаэр сказал:

– Я не могу предложить тебе того, что больше всего любишь. Но, может, ты выпьешь со мной вина?

– Не откажусь, – сказал Дренадан.

Лакгаэр подошел к шкафу с книгами отодвинул в сторону непрозрачную черную створку.

Эпилог

– Нет, тебе придется лететь одной, – сказал Шенвэль.

Карина надулась и отодвинулась от него настолько, насколько позволяла длина кожаного дивана. Эльф расхохотался при виде этой детской мести. Шенвэль схватил ведьму и посадил к себе на колени. Распахнув халатик, он зарылся лицом в ложбинку между грудей.

– Не подлизывайся, – сказала Карина сердито, пока Шенвэль целовал ее грудь, потихоньку подбираясь к соску. – Но почему?

Эльф поднял голову и посмотрел на ведьму. Карина улыбнулась. Таким веселым она не видела Шенвэля очень давно. «Никогда», вдруг поняла ведьма.

– Музыкант Смерти как бы прижимает спиной свою Дверь в Подземный мир, – сказал Шенвэль. – Но жезл истощил меня. Фигурально выражаясь, сейчас моя Дверь не открывается нараспашку только потому, что я лежу поперек порога. Дренадан, как и все жрецы Ящера, обязан следить за количеством Цин в этом мире. Он не отпустит меня, пока я опасен. Дренадан потребовал денег за сломанного идола и забор, а ликвидных активов у меня хватает только на забор, если честно. На самом деле волхв хочет, чтобы я жил под его присмотром в капище Всех Богов в Куле. А заодно пока и капище починю.

– Тогда я останусь тоже, – сказала Карина.

Эльф отрицательно покачал головой.

– Я не смогу защитить тебя, когда Крон придет за тобой со своими Чистильщиками, – сказал он. – И если Эрустим попадет в руки Искандера…

– Я отослала жезл из нашего мира, – перебила его ведьма. – А во-вторых, Крон вчера погиб в Куле!

– Но это всего лишь запятая в этой длинной истории, – пожал плечами Шенвэль. – А ты же сама хотела поставить в ней точку. Улетай в Ливрасст, прошу тебя. Пока еще можешь вести метлу.

Карина осторожно коснулась пальцами щеки эльфа. В том месте, где он рассадил себе об стелу щеку до кости сегодня ночью, уже был только толстый белый рубец.

– Жизненные силы эльфов, как я вижу, восстанавливаются очень быстро, – сказала ведьма. – Когда ты… выздоровеешь?

Верховный маг Фейре пожал плечами.

– Жизненные силы эльфов велики, это правда, – сказал Шенвэль. – Но ждать все равно придется не меньше месяца, это точно. А может, и больше.

– Я тогда как раз пока слетаю в Келенборност, – сказала Карина. – Я думаю, мои девочки уже там…

– Хотя бы подожди, пока крыло «Змей» доберется до Бьонгарда, – сказал Шенвэль. – Если бы я был на месте Искандера, я бы использовал твое крыло как приманку. И в Келенборносте, и в Бьонгарде тебя скорее всего будут ждать; но из Бьонгарда до Фейре всего часа два лету, я думаю, и перехватить тебя в воздухе они вряд ли смогут…

– Так это почти два месяца! – возразила ведьма. – Не знаю, смогу ли я вести метлу тогда…

Эльф прикрыл глаза веками. Карина молчала и смотрела на него. Было слышно, как за окном библиотеки шумит дождь.

– Карина, – сказал Шенвэль наконец. – Сейчас жезла нет в нашем мире, и ни один из нас не может принудить другого. Нам пора учиться договариваться. Я выполнил все твои просьбы сегодня ночью. Так вот, я прошу тебя – выполни и ты мою просьбу. Одну.

Ведьма закусила губу. Эльф снял перстень и протянул его ведьме. Эту тяжелую серебряную печатку Шенвэль не снимал даже во время любовных игр. Карина увидела, что на перстне был вытиснен скелет башни, а рядом с ним – крохотная стрела.

– Покажешь перстень воздушному патрулю в Мир Минасе, они тебя пропустят без вопросов. А потом в Ливрассте найдешь дом с золотой доской на шпиле, на которой вытиснено то же самое. Это мой дом, там сейчас Хифкрист живет…

Ведьма догадалась, что маленькая черточка рядом с недостроенной башней – это не стрела, а стило. Карина надела печатку на палец.

Карина подошла к шкафу за форменным плащом. Она не знала, на каких высотах летает Змей Горыныч, но предпочла одеться потеплее. Карина почувствовала на своем плече руку Шенвэля и обернулась, держа плащ в охапке. Эльф протягивал ведьме темно-синюю эмалевую фибулу в виде свернувшегося в кольцо змея. Карина озадаченно перевела взгляд на точно такую же застежку, вколотую в ворот плаща.

И вдруг она поняла.

Фибула, которую держал в руках Шенвэль, была той самой, которую ведьма потеряла около горного источника, где крыло «Змей» всегда собиралось перед первым в сезоне заказом.

Ведьма приподнялась на цыпочки и поцеловала тонкий белый шрам, пересекавший шею эльфа.

– Поставь себе на пояс, – сказала Карина.

Шенвэль отошел и прислонился к стене рядом со статуей, изображавшей рассерженного василиска. Карина отвернулась. Ведьма уже не могла смотреть на мифическое чудовище без судороги в бедрах.

– Я готова, – сказала она. Привычным движением ведьма закрепила на поясе пращу и кинжал. – Ты меня подсадишь на дракона?

Шенвэль кивнул.

Проходя по террасе, Карина с наслаждением вдохнула запах роз. Дождь кончился. Влажные цветы благоухали так, что начинала кружиться голова. Этот оглушительный, тяжелый аромат основательно докучал ведьме все это время и уже порядком надоел. Но Карина знала, что теперь ей будет не хватать его. И как бы ни повернулась жизнь, всегда, ощутив этот запах, она будет вспоминать эти две недели счастья на берегу теплого моря, подаренные судьбой, и тихонько улыбаться.

Правая голова заметила ведьму и эльфа первой – Центральная голова дракона спала, а Левая смотрела на море. Наклонившись к соседке, Правая голова что-то пробормотала ей в ухо. Глаза Центральной головы открылись.

– Ты можешь отнести меня в Ливрасст? – спросила Карина.

– Это самый южный город Фейре, – сказал Шенвэль, догадавшись, что название ничего не сказало Змею Горынычу. – Он стоит на северном берегу пограничного озера… Или ты можешь летать только над землями людей?

– Я могу летать везде, – выделив последнее слово интонацией, сказала Центральная голова.

Дракон выставил переднюю правую лапу так, что получилась удобная лесенка.

– Забирайся, – сказала Правая голова Карине.

Ведьма и эльф спустились на пляж и подошли к основанию «лесенки». Шенвэль поцеловал Карину и подсадил на первую «ступеньку», обтянутую морщинистой кожей. Карина уселась за центральной шеей Змея, ухватилась за шип. В основании головы шипы были совсем маленькими, но на спине они были уже внушительного размера. Самый большой был в полтора человеческих роста, в основании хвоста. Затем шипы снова начинали уменьшаться. На раздвоенном кончике хвоста находился самый маленький шип. Размером он не превосходил собачий клык.

– Ты остаешься? – спросил Змей Горыныч у Шенвэля.