Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт
Моти направился к машине, раздумывая о встрече со старым армейским приятелем. Он не мог разобраться в ощущениях и воспоминаниях, которые вызвала эта встреча, не мог понять, какое впечатление на него произвёл процветающий и явно небесталанный Пительман. Нет, можно однозначно сказать — это не было завистью: Моти и сам занимал достаточно высокое для своего возраста положение. Но что-то в новых манерах нынешнего Тима не понравилось Моти и очень настораживало. Что? — он не мог понять, но смутно ощущал — это не просто неприятие. Прежний армейский приятель по учебке, добродушный увалень Туми, превратившийся в Тима, излучал неведомую угрозу устоявшемуся мирку, в котором существовал Моти.
В то же время Моти отчётливо понял: с Пительманом придётся поддерживать дружеские отношения. Ныне Тим Пительман ещё не обладает достаточно большим весом в обществе, но такой день не за горами — с такими-то связями, полученными по наследству, с таким-то остаточным обаянием!..
Моти вспомнил, какие унижения и насмешки пришлось вынести неловкому, похожему на медведя увальню в первые недели службы… И эта кличка — Туми, которой Томера Пительмана при всех новичках наградил сержант, грубоватый «марроканец» Лулу… (Или он не «марроканец»? Да, скорей всего он из общины «курдов»… Впрочем, не играет роли!) Моти вспомнил: через месяц после исчезновения Пительмана (как оказалось, на офицерские курсы) Лулу за какую-то провинность, то ли действительную, то ли мнимую, разжаловали, а потом, после трёхмесячной отсидки в военной тюрьме, он тоже исчез с горизонта. Где он теперь, этот грубоватый шутник Лулу?..
* * *Моти, разумеется, не знал, что происходило в кабинете у босса за три часа до того, как они с Тимми уселись за уютным маленьким столиком в углу и беседовали, попивая кофе.
Тим вошёл в кабинет Минея Мезимотеса, тот встретил его, лучась радушием и теплотой — как и положено принимать сынка приятеля своей молодости Шайке. Он ласково усадил его в огромное и мягкое кресло, как видно, для таких габаритных посетителей и предназначенное; ясно было, что в кресле нормальных размеров, куда имел обыкновение садиться Моти при посещении босса, громоздкий Тим не смог бы разместить свой необъятный зад.
Миней привычно нажал кнопку на столе и тихим голосом заказал напитки и лёгкие закуски.
Тим замахал руками: «Помилуйте, Миней! Я только что из-за обильного стола!
Давайте лучше сразу к делу перейдём. Сегодня у меня не так много времени на приятные посиделки…» Миней ласково улыбнулся: «К делу, так к делу. Ты у нас деловой человек! Короче, главный специалист «Лулиании», который, кстати, стоял у истоков этой фирмы и первый выдал мне концепцию многовитковой ракушки… некий Блох…» — «Это Моти Блох, что ли?» — обронил нарочито безразлично Тим. — «Да-да, он самый… А ты, что — с ним знаком?» — «Ага… Когда-то вместе служили!..» — небрежно бросил Тим. — «Значит, можете снова подружиться, — с нажимом произнёс Миней. — Это в наших с тобой интересах. Ты знаешь, он принёс мне свою новую игру… вроде только эскиз, но… не без потенциала!.. Жутко талантливый парень. Мне он нравится… Правда, жена у него из религиозной семьи…» — «Но он её, как я понял ещё до их свадьбы, собирался перевоспитать в современном духе…» По лицу Тима пробежало лёгкое облачко, на которое тут же обратил внимание глазастый и сообразительный во всякого рода сердечных коллизиях Миней. Он проницательно глянул на Тима, но промолчал.
Принесли кофе и закуски. Миней откашлялся: «Сама по себе игра, может, так себе, я, честно говоря, не вникал. Он там ввернул одну интересную идейку: команда запуска и управления — музыкальный файл… Идея сама по себе — не Б-г весть что, во всяком случае, мне думается, не Б-г весть какая новость в компьютерном мире.
Пришлось остудить его непомерный энтузиазм. Зато нам с тобой эта идейка может в будущем очень пригодиться. Ты же владеешь компьютером?» — «Для «добера» вроде на хорошем уровне. Но не виртуоз этого дела… пока что…» — виновато потупился Тим. — «Недостаточно! Мне нужно, чтобы ты овладел компьютером на уровне Моти. Ты же у нас кто? — зам. начальника патентного бюро, не так ли? Словом, пока что смотри…» — Миней засунул дискету, которую у него оставил Моти, в дисковод своего компьютера. Зазвучала весёлая хасидская мелодия, по экрану ритмично забегали, закружились, заплясали всевозможные значки, а потом и фигуры. Тим воздел руки кверху и закатил глаза: «Что это он! Что за примитив!!!» Что у Тимми отсутствует музыкальный слух, в армии знали все, об этом даже ходили анекдоты. Но это, разумеется, не мешало ему приблизительно улавливать, какая мелодия звучит. И сейчас он недовольно скривил свои тонкие губы: «Не мог другой отрывок взять, предлагая боссу свою игру?» — «Он об этом не подумал. Но, как я понял с его слов, это не столь важно. Можно сделать запускающим и управляющим файлом любую мелодию, любой набор звуков, даже — хе-хе! — скрип несмазанной двери. Вот что нам важно — универсальность!.. Короче, Тимми, бери это, храни, как зеницу ока. Ты должен взять самые лучшие курсы компьютеров, влезть в это дело ос-но-ва-те-льно. Мы оплатим тебе учёбу, не надо, чтобы папа тратился. Я не сомневаюсь, настанет день — и это нам пригодится. Мне удалось внушить Моти, что эта ерунда применения не найдёт, — как бы мимоходом обронил Миней, — Парень амбициозный, на этом легко играть».
Тим покраснел: «Так вы мне дарите идею, заныканную у Моти?» — «Ну, зачем же так грубо, мой мальчик!.. — с мягкой укоризной осадил сына своего друга Миней. — Просто ты же у нас отменный специалист по акустике и электронике. Чем вы там ещё занимаетесь в вашем «Добермане»… — Тим опасливо оглянулся и прижал палец к губам. Миней засмеялся. — Не бойся, мой мальчик… Мы тут одни. В общем, ты понял… Кстати, мне нужна будет копия!.. Хорошо?» Тим широко ухмыльнулся: «Хорошо! — затем, помолчав, добавил: — А что, пожалуй, я мог бы выпить с вами чашечку крепкого кофе с чем-нибудь вку-усненьким…» — «С удовольствием! Сейчас, закажу!..»
2. Полуденная баллада
Окинем взором панораму эранийского Парка. Того самого Парка, где с первых дней его основания Моти и Рути с детьми любили проводить дни отдыха. С годами эранийский Парк стал ещё краше и уютней, превратившись в истинную жемчужину побережья.
При взгляде сверху он напоминает опалово-изумрудную ракушку с как бы ритмично раскручивающимися витками многочисленных аллей, проложенных среди кудряво пенящейся изумрудной зелени с россыпью разноцветных пятен всевозможных форм и размеров. Кажется, эта гигантская ракушка под звуки затейливого музыкального разнобоя, ни на минуту не смолкаемого в Парке, то медленно и умиротворённо пульсирует, то оживлённо покачивается на бирюзовых волнах моря. Но иногда маленьким нежным волнам надоедает нежно ласкать песчаный берег. И тогда они, под грозный рёв нарастая стремительными синкопами, накатывают свирепыми иссиня-чёрными валами, как будто грозящими захлестнуть разом потемневшую и съёжившуюся от страха ракушку эранийского Парка. Ну, как не любить этот рукотворный райский уголок, раскинувшийся вдоль побережья бирюзового моря!
