Сергей Боровския - Элем
- Ты ненавидишь людей.
- Нет. Ненависть к людям — это расточительство. Впрочем, как и человеческая любовь.
- Уходи!
Я стою у станции метро. Мимо меня идут люди. Невыспавшиеся, злые, озабоченные, ищущие виноватых, лелеющие в себе радости, увлечённые будущим, наполненные важностью, скорбящие, покорившиеся судьбе, заблуждающиеся, пребывающие в сладком неведении. Бесконечный поток смертей и болезней. На многих из них я вижу тёмные пятна. Где-то на самом дне сознания бродит мысль о том, что нужно куда-то бежать и кого-то спасать. Убиваю её, как назойливую муху.
Фальк ждёт меня в условленном месте: на скамейке в Центральном Парке Развлечений. Когда и как мы условились, мне неизвестно. Осознание договорённости вдруг приходит ко мне — вот и всё.
- Догадываешься, о чём я хочу тебя спросить? - начинаю я нашу беседу.
- Угу.
Эмоциональную окраску его мычания можно интерпретировать, как угодно.
- А я всё равно спрошу.
- Ну, так спрашивай уже.
- Что будет, если я найду в Учреждении себя?
- Земля налетит на небесную ось, - язвительно цитирует он Михаила Афанасьевича.
- Я серьёзно.
- И я серьёзно.
- То есть у тебя есть возражения?
Фальк кривится.
- У меня встречный вопрос, - говорит он. - За кого, интересно, ты меня принимаешь?
- За того, за кого ты сам хотел. Не я тебя отыскал на просторах Элема, а наоборот. Я знаю твоё имя, но тебя нет в моём сценарии.
- Допустим. Что это нам даёт?
- И ты — единственный, кого я здесь воспринимаю, как нечто... живое.
- Делаешь успехи.
- Значит, я здесь не по своей воле?
Он качает сокрушительно головой, как бы говоря: учишь тебя, учишь...
- А вот это уже чистой воды рассудочная спекуляция! Причём, параноидального свойства.
Смотрю на детишек, совершающих опасные кульбиты на качелях. Где их родители?
- Мороженого хочешь?
Не улавливаю в его словах издевки и соглашаюсь молча, кивком головы. Фальк подзывает лоточника. Долго выбирает два эскимо. Протягивает одно мне. Мы синхронно разворачиваем фольгу. Выглядит продукт натурально, но есть его не хочется. Бросаю свой в урну. Фальк следует моему примеру. Перекусили, называется.
- Куда ведёт моя дорога?
Он мне не ответил сегодня ни на один вопрос, но я с тупым упрямством продолжаю бомбить его.
- К твоему сердцу.
Ого! Моя настойчивость даёт плоды.
- Почему тогда я не могу дойти до конца?
- Потому что ты не знаешь своего сердца.
- Так просто?
- В этом мире всё просто.
- В «этом»? - подчёркнуто киваю на окружающий нас Элем.
- В любом.
Что хорошо, так это то, что с ним можно не церемониться. Встаю со скамейки и ухожу по аллее, по-пижонски засунув руки в карманы. Что-то касается моих пальцев. Вытаскиваю находку на свет. На ладони лежат цветные пилюли, купленные недавно у Галантерейщика. Беру одну из них, напоминающую зелёную, и кладу под язык. Она растворяется.
Стою у двери с позолоченной табличкой «Профессор Розенталь», когда раздаётся звонок от мамы. Отвечаю. Минут пять до назначенного времени у меня ещё есть. Долго выкручиваюсь, пытаясь объяснить, почему не был у неё уже целых два месяца. А что, и вправду два? Про работу пока ни слова не говорю. Но она меня огорошивает совсем другим:
- Алина мне звонила. Сказала, что вы расстались.
- Алина? Тебе?
Их взаимная антипатия настолько велика, что я не представляю, как они могли обменяться номерами телефонов.
- Помирились бы вы.
- Она же тебе не нравится.
- Разумом не нравится, а сердцем чувствую, что она тебе подходит. На мои бабские капризы не обращай внимания.
Не то же ли самое она мне говорила перед свадьбой?
- У нас всё сложнее, чем ты можешь себе представить.
- Сложности от вас самих исходят. Выбросьте их на помойку, и всё наладится.
С этим утверждением не могу не согласиться. Проблема в том, что я перестал хотеть быть «несложным».
- Забудь о ней, мам.
Вздыхает. Боюсь, что другого выхода у неё и нет, кроме как смириться.
Поворачиваю ручку вниз до упора и толкаю дверь внутрь. Меня встречает приёмная, обставленная мягкой мебелью, выполненная в тёплых, успокаивающих тонах. Секретарша улыбается, завидев меня, и помогает повесить пальто на вешалку. Всё так же, не говоря ни слова, я прохожу в кабинет, примыкающий к приёмной. Мне назначено. Меня здесь знают и любят за мои постоянные денежные взносы.
Профессор встаёт из-за своего массивного стола и идёт ко мне, раскинув руки для объятий, приговаривая при этом что-то ободряющее, как настоящему больному. Я его не слышу, а только с любопытством рассматриваю разноцветные пузыри, которые вылетают из его рта. Он похож на героя мультфильма, объевшегося шампуня.
Да, у меня есть свой собственный психоаналитик. Появился он в моей жизни несколько лет тому назад по настоянию моей бывшей. После того несчастного случая. Мы с моим доктором придерживаемся одинакового мнения, что именно тогда и начались мои умственные отклонения. Только он думает, что они вылились в тихое помешательство, и я его в этом не разубеждаю.
Моя бывшая настояла на лечении и последующем наблюдении, поставив в качестве ультиматума развод. Мы всё равно развелись, а доктор остался — теперь уже для спокойствия матери, которая успела привыкнуть к нему. Мне не трудно один раз в месяц появиться у него в офисе и дать себя пощупать, производя, по возможности, впечатление адекватного пациента, не имеющего ничего против предосторожностей.
Но сегодня я с ним завершу отношения.
- Как самочувствие?
- Не очень, - вру ему. - Голова болит уже вторую неделю.
- Так-так-так.
Он рад хоть какому-то отклонению, тем более, с моих собственных слов.
- Ложитесь на кушетку, я попробую провести поверхностную релаксацию.
Выполняю его просьбу.
- Я буду считать до десяти, а вы просто закройте глаза и представьте себе что-нибудь приятное: море, пляж, пальмы.
- Туземных женщин.
- Можно и их.
Сам он садится в кресло возле кушетки, приняв мысленно облик старины Фрейда.
- Раз. Два. Три...
На десяти он крепко засыпает, роняя руки. А я, легкомысленный, ещё не придумал, как убедить его отказаться от столь выгодного пациента. Можно подсунуть ему на время моё подсознанье. Или что там у меня согласно науке? Я умею это? Наверняка, раз пришло такое в голову. Но у меня появляется идея получше.
Минуя расслабляющие стадии, проваливаюсь в Элем. Прямо к кровати с телом профессора. Мне теперь и каталог не нужен. Бесцеремонно бужу его.
- Доктор, я вам должен признаться: всё это время я морочил вам голову.
- Кто? Что?
Он непонимающе смотрит на меня.
- Всё гораздо хуже, чем я вам рассказывал на сеансах психоанализа. Я служу дьяволу, а это, - показываю рукой на ряды кроватей. - Ад.
