Генрих Мамоев - Сет из Хада
Герцог кивнул.
— Ищи, хотя очень скоро это может оказаться ненужным.
Фатальное настроение герцога наводило на мысли о переутомлении. Впрочем, у этого могла быть и другая причина — полгода назад герцог пережил неприятный процесс развода с герцогиней Нере, рассказами о котором Прозерпина донимала Сета несколько ночей подряд. Это было громкий скандал, подробности которого капризная демоница смаковала с провинциальным пристрастием к такого рода сплетням…
— В таком случае, если вам больше нечего сообщить, разрешите откланяться, — Сет казался спокойным, — кстати, а когда наступит…, - Сет запнулся на мгновенье, — эта ночь?
— Если я правильно понял счет, — герцог сделал паузу, после которой продолжил, — то до Великого Равновесия осталось всего одна ночь.
— Не так много, — заметил Сет, — тогда мне тем более нужно идти.
— Не смею задерживать, — коротко ответил герцог…
* * *…Из замка Сет вышел задумчивым и серьезным. Взглянув на притоптывающего на снегу Посмертного, подумал, что в этом году зима не такая холодная, и на пляжах Живого моря сейчас наверняка прекрасная погода. Мысль о предстоящем разговоре с Прозерпиной неприятным предчувствием кольнуло сердце графа. Сет вздохнул и едва заметно качнул головой. За время болезни он несколько раз был близок к тому, чтобы сказать ей то, что назревало уже давно, но всякий раз, глядя на нее, Сет думал, что может, она и права, и совместный отдых восстановит их отношения. Но сейчас, когда он уже несколько часов подряд не слышал голоса Прозерпины, Сет понял, это именно то, что нужно — работа, работа и еще раз работа…
С такими невеселыми мыслями он дошел до экипажа. Открывший перед ним дверку Посмертный участливо посмотрел на Сета:
— Что-то не так, шеф?
— Зима, — коротко ответил Сет, и поднялся в экипаж.
Посмертный удивленно посмотрел в спину начальника, пожал плечами, и негромко пробубнил:
— Ну, да. А когда у нас, на хрен, лето?! Кстати, шеф, — сделав страшное лицо, Посмертный перешел на громкий шепот, — вы почувствовали, как тряхнуло-то?
— А ты как думаешь?
— Вот и я о том же, — как-то невпопад произнес Посмертный.
После чего взобрался на козлы и, отворив маленькое окошко, спросил у задумчиво смотрящего в боковое окно Сета:
— Куда поедем? В гребаную контору, на хрен?
Оторвавшись от вида мрачного замка Агвареса, Сет взглянул на «обращенного», и без тени раздражения сказал:
— Нет, не на хрен, а в тюрьму. И побыстрее.
— Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — городская тюрьма!
Сет удивленно посмотрел на ухмыляющегося Посмертного.
— Что это значит?
Ухмыльнувшись еще шире, Посмертный поднял кнут, и громко ответил:
— Шутка, шеф! Шучу я так!
Задернув штору, Сет удивленно подумал, что Посмертный совсем не похож на «обращенного». Впрочем, демона он тоже не напоминал…
…Тюрьма для осужденных, ожидавших пересылки в Тартар, тоже была, своего рода, достопримечательностью Хада. Не такой значительной, как «Книга Суккуба», но к этому мрачному, похожему на скалу зданию относились с куда большим уважением и страхом, чем к самому древнему манускрипту, что, в общем-то, и неудивительно. Сколько знаменитых имен оставили в этих стенах надежды на помилование, возврат к нормальной жизни, да и просто саму жизнь! Маркиз Амон, Пут Сатанакия, Агалиарепт, графиня Небирос, Нагон — список одной только знати, отправленной за решетку Ушедшим, можно зачитывать всю ночь. А таких, как Гибеллина, которая также принадлежала к хоть и обедневшему, но все же древнему роду, и вовсе был легион…
Всю дорогу до тюрьмы Сет прокручивал в голове разговор с герцогом, с каждой минутой все больше убеждаясь в том, что Агварес сказал ему далеко не все. Он был уверен, что герцог знает намного больше, но по каким-то, одному ему ведомым причинам, не стал рассказывать Сету больше, чем было нужно ему, Агваресу. И то, что герцог так равнодушно отозвался о расследовании и приговоре, вынесенном почтальонше, тоже казалось очень подозрительным. Вряд ли сам герцог поверил, что мелкая служащая Департамента почты могла быть замешана в заговоре и, вероятно, не стал опротестовывать приговор, чтобы сбить с толку истинных заговорщиков…
А это приглашение в Музей Древних на закрытое, читай секретное, заседание, куда герцог так настоятельно зазывал Сета — какие еще страшные тайны он собирался открыть? О каком оружии возмездия он говорил? И что могло быть страшнее того, что через одну ночь, по словам герцога, всему наступит конец?!
В том, что враги герцога опасны, у Сета не было ни малейших сомнений — обладание тайной рецепта самого смертельного яда для демонов само по себе служило доказательством их могущества, ведь давно известно, что сила в знании. Но те ли это враги, о которых говорил Агварес? В этом-то как раз Сет сильно сомневался. Да, вражда Темных и Светлых была извечной и, среди Светлых наверняка, есть такие же «непримиримые» как герцог Агварес. Безумцы, желающие нарушить зыбкое перемирие, которое худо-бедно сохраняется последние пару тысяч лет, и навсегда покончить с врагами. Со всеми, а не с отдельно взятым герцогом Агваресом…!
— Куда прешь, твою мать?! — Страшный окрик Посмертного выдернул Сета из раздумий.
Отдернув шторку и выглянув в боковое окошко, Сет увидел демона, испуганно шарахнувшегося от промчавшегося рядом экипажа и приближающуюся скалу грязно-рыжего цвета. Это и была тюрьма. Точнее, в самом здании находились кабинеты начальника тюрьмы, его помощников, комнаты отдыха надзирателей, и всевозможные подсобные помещения, типа столовых для демонов-надзирателей, спальных комнат, бань, складов с одеждой для арестантов и так далее. Сама тюрьма располагалась под землей, и не раз уже бывало, что содержащиеся там узники сходили с ума раньше, чем попадали в еще более страшное место — Тартар. Не оттого, что там не было окон и дверей — заключенные содержались в каменных ямах, куда их опускали на гениальном приспособлении, состоящем из привязанной к двум веревкам веревки, а от смертельной тоски, которая в этих ямах приобретала силу урагана. Происхождение этого явления было неизвестно. То ли тюрьму специально построили в месте, долгое пребывание в котором грозило лишить разума и самого крепкого демона, то ли это было следствием того, что стены впитали в себя тоску заключенных в ней — неизвестно. Но факт оставался фактом, уже на подъезде к нависшей над городом скале можно было ощутить мощное, вызывавшее жуткую тоску давление в области сердца…
Набросав примерный рисунок допроса, Сет с нетерпением ожидал, когда матерящийся все цветистей и изощренней Посмертный, остановит, наконец, экипаж и, открыв дверцу, проорет свое: «Прибыли, шеф!»
