Наталья Столярова - Дмитрий Русский
— Я так не говорил.
— Значит, я для тебя — как открытая книга?
— Сейчас, когда ты рядом — да, но я не переступлю грани. У тебя мало опыта. Но, путешествуя по мирам, ты будешь познавать их, обогащать разум и совершенствовать дух.
— А эти пирамиды связаны с нашим Египтом?
— Отчасти. Энергетические центры планеты, созданные борсами, есть во всех мирах. Потом ты поймёшь.
Они шли быстро, повернули за угол, и Митяй резко остановился…
Больше всего это напоминало театральную декорацию, где художник вырезал кусок городского пейзажа и заменил его заплатой из совершенно другого спектакля. Часть каменной стены и половину улицы захватывала бесформенная дыра, в которой над полями и дальним лесом простиралось совершенно иное небо.
— Не удивляйся. Это выход из Шадболы. Пойдём…
Митяй осторожно протянул руку и потрогал жёсткую шерсть Сфинкса: казалось, что это происходит во сне. Потом придвинулся ближе, чтобы почувствовать его тепло и поверить, наконец, в реальность происходящего.
Они сделали ещё несколько шагов. Митяй услышал щебет и пощёлкивание птиц, ветер принёс запах хвои и полевых цветов. Места казались знакомыми, будто именно здесь собирал когда-то первую землянику… Так хотелось выйти на опушку леса, и дальше — к молодому ельнику. Там точно должны быть белые грибы…
— Митяй! — остановил его голос Ра. Дмитрий обернулся и увидел, что город исчез. Только в чётко ограниченном пространстве — за спиной Сфинкса — виднелась часть улицы, по которой они только что шли. Как это могло быть?
— Шадбола — очень большой город, он весь окружён стеной. Внутри — вогнутая зеркальная поверхность, которая нужна для концентрации и передачи информации. Снаружи — Энергетический щит. Он не позволяет проникнуть посторонним.
— А этот выход?
— Им пользуются посвящённые.
Сфинкс повернулся к Митяю:
— Вспомни точку Ра и смотри через неё. Пусть наши точки Ра сойдутся. И ты увидишь пирамиды.
* * *Они возникли, словно в дымке. На фоне синего неба сияли яркой белизной три пирамиды. И захватывало дух от их красоты и величия.
— Думай о конечной цели. Сосредоточься.
Митяй понял: Борис и Оберег.
Он услышал однообразный и ровный шорох… Так сыплется песок. А потом — яркая вспышка. Митяй резко зажмурился, выдохнул и открыл глаза. Они оказались у подножия центральной пирамиды. Дул лёгкий ветерок, солнце стояло в зените.
Полной грудью Митяй вдохнул воздух другого мира. Чужой, но не враждебный. Странный спутник, и запахи, и цвета, и высокое небо, и песок под ногами — всё казалось нереальным. И опять невольно потянулся к спине Сфинкса, ощутил под ладонью короткую жёсткую шерсть и тепло тела. Сфинкс смотрел на него:
— Первый раз это всегда странно. Потом привыкнешь.
— Мы войдем в пирамиду? А где вход?
— Везде.
Митяй коснулся белой поверхности, но на ощупь не смог определить: металл или камень? Стена оставалась прохладной на жгучем солнце.
— А как мы войдём?
— Просто. Идём.
— Но я не вижу входа!
— Помни о цели и иди вперёд.
Митяю это показалось бредом. Пройти сквозь стены? Невозможно…
— Нет невозможного. Все препятствия иллюзорны. Ты ясно видишь цель? Иди вперёд!
Митяй шагнул и больно ударился о стену.
— Нет!
— Пробуй ещё раз. Я же могу.
— Но ты — Сфинкс!
— А ты — человек. Я буду ждать тебя внутри.
И Митяй увидел, как пирамида приняла Сфинкса.
Кругом — пустыня… Чуждый мир…
Дмитрий всегда был одинок. Но впервые понял, что такое — настоящее одиночество.
И снова он подумал о Борисе. Спасаясь от терзающего шума, тот ходит в шапке, натягивая её до самых бровей. Прячется в шкафу от вопящих близнецов. И везде его сопровождает боль, от которой не убежать. Митяй испытал эту боль и понял её природу. Как ему нужен Оберег! Без него не спасти Бориса.
Вперёд!
С широко раскрытыми глазами он шагнул и оказался внутри пирамиды.
Сфинкс смотрел с загадочной улыбкой:
— Я не сомневался.
Воздух свежий, как после грозы. Белые стены излучали лёгкий свет.
В центре просторного зала на каменном помосте стоял открытый саркофаг.
— Мумия, — подумал Митяй, — … привязался же этот Египет.
Крышка саркофага парила в воздухе. Митяй и Сфинкс подошли совсем близко: саркофаг пуст. Ра скомандовал:
— Ложись.
— Зачем?
— Увидишь, как Борис попал в ваш мир. И будешь уверен в своих действиях.
— Ра, ты же и так знаешь, что он нужен здесь…
— Но это моё знание. Ты сам получишь подтверждение. Чтобы не ошибиться.
Митяй медлил…
— Ты боишься?
— Да вот ещё, — сказал вслух Митяй. И направился к саркофагу. Лёг внутрь, и крышка стала медленно опускаться… В это же мгновение Митяй ощутил себя погружённым в грязную земляную жижу, липкую, как сам ужас, который ему довелось испытать в первом классе…
* * *Семь лет Митяю исполнилось в августе. Заведующая Нина Петровна вручила ранец с тетрадками и сказала строго: «Ну вот, Дима, начинается у тебя новая жизнь. Ты уж нас не подводи, учись хорошо». Медсестра Соня собрала нехитрые пожитки, сложила в тот же мешок с зайцем и незаметно перекрестила на дорожку: из детского дома его переводили в школу-интернат — пора идти в первый класс.
В интернате было ещё пусто, и Митяй ночевал один в большой и гулкой спальне. На окна после ремонта не повесили занавески, и огромная луна лежала на подоконнике, заливая кровати желтоватым светом. Митяй привык просыпаться рано, и когда шёл умываться, уже знал: он разобьёт там длинное поперечное зеркало, укреплённое над раковинами.
Только через месяц его поймала директриса интерната. Вечером он прокрался в школьный корпус, чтобы уничтожить зеркало в коридоре. Митяй готовился целую неделю и точно знал, что ровно в семь часов приезжает чёрная лаковая машина, чтобы забрать эту молодую, но уже грузную и неповоротливую тётку. Но почему-то она задержалась…
Директриса больно схватила его в тот момент, когда он уже занёс руку с тяжёлой гирькой, которую нашёл в куче металлолома на заднем дворе.
— Ах ты, гадёныш! Попался, наконец…
Она потащила его к каптёрке дворника, тяжело дыша и спотыкаясь. Там скомандовала:
— Николаич, дай лопату!
И повела Митяя в сквер напротив школы. Деревья и кусты, высаженные когда-то по определённому плану, уже давно росли буйно, переплетаясь ветвями и образуя тёмные аллеи. Листья почти облетели, моросил мелкий дождь. Митяй видел директрису только издалека, но знал, что все её боялись и старались не попадаться на глаза. Она остановилась в кустах сирени с жухлыми редкими листьями, протянула Митяю лопату и тихо сказала:
