Сергей Петренко - Апрель. Книга вторая
Брэндли присел, положил ладони на серебристый колокольчик ключа. Родник трепетал под кожей, будто чьё-то обнажённое сердце.
— Я твой… — прошептал Брэндли. — Тэллио аливи ти.
И вдруг сделал то, на что ещё не решался, чего боялся, чувствуя себя даже неправильным, ненастоящим водяным — наклонился, окунув в воду лицо, и стал дышать ею.
Темнота подхватила и унесла, но темнота лёгкая, похожая на тёплый ночной ветерок. Брэндли кружило, и он понимал, что не может управлять собой, не может остановиться, он замирал на мгновение от жути — но тут же таяли льдинки, и он снова отдавался ручью.
«Тэллио аливи ти… Тэллио аливи ти…» — журчали вокруг слова. Водяник не знал, что они означают, просто увидел однажды в книге Альта под чудесным рисунком, на котором солнце дробилось в полном сил ключе.
* * *— Я не вижу ничего плохого в «магии Воздуха», как они это называют… Альт кажется чист душою, а Нимо… Не могу понять, кто же он? Всякий раз, когда пытаюсь беспристрастно порассуждать о нём — будто сияние ослепляет, мысли рассыпаются. Мне остаётся верить… и я почему-то верю.
Другое дело, этот Одоринус. Похоже, он заправляет всеми их делами. Он кажется сплошной стеной тёмного стекла, обсидиановым стержнем. Какие у него истинные желания, планы? Кто он на самом деле? Всё это скрыто.
И эта его просьба переговорить с тобой… мне очень не нравится. Я не стал отказывать ему — для этого вроде бы нет причин. Но прошу — будь осторожен. Не соглашайся ни на что, прежде чем посоветуешься со мной. Мне очень хотелось бы подслушать ваш разговор, признаюсь, и это вовсе не желание совать нос в твою жизнь или в планы Одоринуса. Нет, я боюсь. Я, высший иерарх Церкви королевства, стою перед неведомым, но должен не сам ступить через порог, а отпустить туда тебя, Кирис, самого любимого на этом свете человека, из всех, кто у меня остался… Всё, что могу — предупредить и быть как можно ближе, хотя мне всё равно кажется, что этого мало!
Я ещё не говорил тебе, у меня нет тому убедительных свидетельств, но я уверен, Одоринус — не вполне человеческое существо. Я знаю, что он живёт долго, очень долго, он был с магами Воздуха ещё со времен Волны. Кто он? Маг Огня? Но где он берёт силу для нескончаемой жизни? Там, у себя на Западе, пусть он черпал её из недр, огнедышащих гор. А здесь?
Будь осторожен, Кирис, помни, я — рядом. Я услышу, если ты позовёшь.
…Когда решилось, что Кирис отправится с Альтом и Нимо на «Бабочке», Одоринус-Троготт сказал патриарху:
— Есть вещи, о которых должен знать Кирис, прежде чем он может быть посвящён в наши самые сокровенные тайны. Если так случится, что я не буду с ними, следует сделать всё необходимое заранее.
Одоринус был неприятен патриарху с первой встречи. Но странное и сильное для главы Церкви притяжение испытывал он к юным магам Воздуха. Свои сомнения насчёт Одринуса он хотел было обсудить с Нимо — никто не мог знать таинственного советника Людей-из-за-Океана лучше. Но — не успел. Одоринус пришёл к нему внезапно и объявил, что завтра отбывает в Город-на-Холме и просит о разговоре с Кирисом.
Место выбрал патриарх. Это была одна из келий присоборного дома служек. Сам патриарх во время разговора намеревался оставаться в соседней келье. Негромкую беседу услышать оттуда невозможно — да он и не рассчитывал выведать тайны Одоринуса — но крик или шум донеслись бы отчётливо.
Одоринус явился с небольшой шкатулкой, окованной железом.
— Что это у вас? — не удержался от вопроса патриарх. Одоринус наверняка заметил его напряжение.
— Кристалл. Он покажет картины, которые наши маги запечатлели в нём силой мысли. Я хотел бы, в числе прочих сведений, показать Кирису, как выглядели наши Острова. Кроме того, Кристалл может служить навигационным прибором и средством связи. Будет полезно, если Кирис научится использовать Кристалл для этих целей.
— Это безопасно?
Одоринус взглянул удивлённо:
— Если использовать Кристалл правильно — абсолютно.
— А если…
— А если неправильно, ваше святейшество, то опасно. Можно споткнуться и удариться виском.
Ирония была на грани дерзости, но патриарх понимал, что дотошность выглядит уже утомительной. Тем более, Одоринус говорил прежде, что у него не так много времени.
— Кирис… — Ладонь патриарха коснулась волос мальчика.
…Они стались вдвоём.
— Твой дедушка тебя напугал, — сказал Троготт. — Чем скорее ты убедишься, что ничего страшного не случится, тем лучше. Вот Кристалл. В нём ты увидишь… я затрудняюсь сказать точно, чем это будет вначале, но это будет свет. Иди за ним. Ты любишь петь? Пой. Эту песню никто не услышит кроме тебя и Кристалла, она поведёт тебя в путь и поможет развеять страх. Бери…
Что бы ни говорил этот человек, он был жутким. Кирис протянул ладони и понял, что вздрагивает от озноба. Только бы не прикасаться к нему, его рукам — они казались тёмными, почти чёрными, все в мелких трещинках, сквозь которые алела то ли кровь, то ли огонь.
Он как будто из глины. Как будто форма, которую литейщик заполнил расплавленным металлом.
Кирис почти выхватил Кристалл — и едва не уронил. Кристалл оказался то ли слишком лёгким, то ли слишком тяжёлым — сразу, а может быть, он обладал способностью двигаться и первое мгновение попытался вырваться из дрожащих ладоней.
Кристалл отразил свет лампы. Отразил сильно, так что Кирис зажмурился на секунду. Озноб и свет — и Кирису вдруг почудилось, что он стоит во дворе деревенского дома — там жила его бабушка — стоит на границе света и тени, ослепительное мартовское солнце разделило двор на две половины, крошечные льдинки-снежинки невидимой пылью сеялись с ветвей яблонь, с крыши, и, попадая на границу света и тени, наполняли воздух мириадами пронзительных искр.
— Воздух сверкает! — вскрикнул Кирис. Сбросив рукавички, он тянул к искоркам ладони, и ладони сияли всё ярче, пока между ними не заполыхал солнечный шар. Кирис бросился к нему и внутрь его, чувствуя жар, обжигающий и желанный.
…За стеною была тишина. Старик понимал, что прошло не очень много времени, меньше четверти часа. Но секунды ускорялись, и воздух густел. Чтобы встать и подойти к двери, нужно было расталкивать его, задыхаясь, а чтобы переступить порог, понадобилась вечность.
— Кирис… — прошептал старик.
По коридору двигалась тень. Огромная бесшумная тень с глазами, сияющими ледяным огнём. Смертью.
— Сатана!
Пасть открылась. Беззвучный рык оттолкнул старика, он ждал пламени и смрада серы, но воздух из пасти волка пах волглым лесом, дождём и горькими ягодами калины.
